Ллойд Бакстер был в Лестере и обедал с распорядителями. Приглашение к распорядителям – большая честь, но Бакстер принял эти почести как нечто само собой разумеющееся. Он снисходительно сообщил мне об этом, когда мы столкнулись на пути от трибун к паддоку.
Ллойд Бакстер, видимо, счел эту встречу случайной, но я давно его выследил, и, пока Бакстер сидел в ложе распорядителей и расправлялся с ростбифом, сыром и кофе, я караулил снаружи, разговаривал с Уортингтоном и мерз на холодном ветру.
Мороз подчеркивал первобытную грубость черт Бакстера. А в его волосах всего за неделю (хотя, конечно, неделя была трудная) заметно прибавилось седины.
Нельзя сказать, чтобы Бакстер был рад видеть меня. Я был уверен, что он сожалеет о том вечере в Бродвее. Однако Бакстер изо всех сил старался быть любезным, и, наверно, было не очень-то благородно с моей стороны предполагать, что это из-за того, что я знаю о его эпилепсии. Судя по тому, что я никогда прежде об этом не слышал, Бакстер старался скрывать свое заболевание. Но если он думал, что я стану болтать об этом во всеуслышание или, хуже того, насмехаться над ним, хорошего же мнения он был обо мне!
Уортингтон на время незаметно исчез, и я остался наедине с Ллойдом Бакстером. Бакстер расхваливал распорядительский ланч и обсуждал достоинства разных тренеров, противопоставляя их бедолаге Прайаму Джоунзу.
– Но ведь не его вина, что Таллахасси упал в Челтнеме, – мягко заметил я.
– Это была вина Мартина! – резко ответил Бакстер. – Он не удержал равновесия во время прыжка. Он был чересчур самоуверен.
Мартин мне говорил, что, если владелец лошади чем-то недоволен, «это» – что бы «это» ни было – практически всегда оказывается виной жокея. «Стрелочник виноват». Мартин только философски пожимал плечами.
– Бывают, конечно, и другие владельцы, – говорил он. – Работать на них – одно удовольствие. Они понимают, что лошади тоже могут ошибаться; когда что-то случается, они говорят: «Ну что ж, это скачки»; они способны утешать жокея, который только что проиграл скачку века… И уж поверь мне, Ллойд Бакстер не из их числа. Если я проигрываю на его лошади, виноват всегда я.
– Но ведь если лошадь падает, это уж точно не тренер виноват? – спокойно сказал я Бакстеру, пока он перебирал тренеров. – Так что я не стал бы винить Прайама Джоунза за то, что Таллахасси упал и проиграл Кофейную скачку.
– Надо было лучше тренировать лошадь.
– Но ведь этот конь уже показал, что прыгать он умеет! – возразил я. – Он выиграл несколько скачек.
