— Я проезжал мимо и решил заглянуть, чтобы передать тебе кое-какие материалы для бюллетеня, — сказал он, обращаясь к Кристи. — Ты сказала, что будешь заниматься им завтра с утра, а я завтра появлюсь не раньше двух.
Кристи взяла у Этана папку с бумагами и отложила ее в сторону.
— Иди помой руки, а мы тем временем накроем на стол. Рэчел приготовила замечательный суп.
Этан не заставил себя уговаривать, и вскоре трое взрослых и Эдвард уже сидели за столом. За едой Этан обращался исключительно к Эдварду и Кристи. Эдвард подробно рассказал ему, как днем кормил морскую свинку по кличке Снагглз. Слушая его, Рэчел поняла, что у сына возникли некие взаимоотношения с Этаном Боннером, о которых она ровным счетом ничего не знала. Она обрадовалась тому, что Этан не стал распространять свою враждебность к ней на ее ребенка.
Кристи, как заметила Рэчел, вела себя по отношению к Этану так, словно была его матерью, а он — слегка отставшим в развитии от сверстников десятилетним мальчиком.
Она выбрала заправку для его порции салата, посыпала тертым пармезаном его спагетти и вообще только что не резала для него еду на удобные для прожевывания и глотания кусочки.
Что касается Этана, то он вряд ли отдавал себе отчет в ее преувеличенном к нему внимании и уж, что было совершенно ясно, не замечал голодного, полного желания выражения, которое появлялось в глазах Кристи всякий раз, когда она устремляла на него взгляд.
Вот, значит, как обстоит дело, подумала Рэчел, сделав соответствующие выводы.
Кристи отказалась от предложения Этана помочь убрать со стола и вымыть посуду, которое Рэчел без всяких колебаний приняла бы. Вскоре после ужина Этан уехал. Рэчел отправила Эдварда на улицу ловить светлячков, а сама вместе с Кристи принялась за мытье тарелок.
Вытирая очередную тарелку, протянутую ей Кристи, она все же не выдержала.
— Ты давно знакома с Этаном? — спросила Рэчел.
— Почти всю жизнь.
— Вот как… Я готова побиться об заклад, что большую часть жизни ты была в него влюблена.
Салатница, которую Кристи в этот момент держала в руках, выскользнула у нее из пальцев и упала на покрытый линолеумом пол, расколовшись на две одинаковые, почти идеально ровные половинки.
— Ба, да ты даже посуду бьешь аккуратно, — заметила Рэчел, взглянув вниз.
— Почему ты так сказала? Что ты имела в виду?
Наклонившись, Рэчел подняла с пола осколки салатницы.
— Это не важно, — сказала она. — К сожалению, у меня есть дурацкая привычка совать нос не в свои дела, а твоя личная жизнь меня не касается.
