— Внимание всем, это говорит контр-адмирал Толвин, — его глубокий баритон, с легким английским акцентом, эхом разнесся по кораблю.
— Я только что получил донесение из генерального штаба от Главнокомандующего Комических сил Конфедерации. Здесь написано:
Командиру 45-го оперативного соединения контр-адмиралу Толвину. Сегодня, было достигнуто соглашение о полном прекращении боевых действий с Империей Килра. Соглашение вступает в силу с момента получения. Обратить особое внимание. Все наступательные операции должны быть немедленно прекращены и всем подразделениям приписывается отойти на исходные позиции. Огонь открывать только в целях самообороны.
Здесь имеются подписи Адмирала Нурогами и всех высших офицеров флота.
На пару секунд он замолчал, как будто собираясь с мыслями.
— Все, конец связи, — сказал он, отключая связь.
Он видел своих офицеров, которые напряженно глядели на своего командира, некоторые удивленно переглядывались. За стенами уже слышался и начинал нарастать радостный гул.
— Я хочу сказать лишь одно, — торжественно произнес адмирал Толвин. — Я горжусь вами и той работой которую вы проделали. Семь лет я командовал «Конкордией», и за это время мы уничтожили восемь авианосцев, множество боевых кораблей, и бессчетное число истребителей, принимали участие в девяти фронтовых операциях. «Конкордия» не просто броня и двигатели, не только орудия и истребители, прежде всего «Конкордия» это — вы, а так же дух тех, кто служил на ней и погиб, выполняя свой долг. Без вас все это бесполезный хлам, кусок железа, ржавеющий на свалке.
Он замолчал, пытаясь подобрать подходящие слова, и после секундной паузы закончил:
— Надеюсь, что когда придет время и Конфедерации снова потребуется ваши силы и знания, то по первому требованию вы вернетесь, и исполните свой долг. И сделаете это не хуже, чем делали это до сего дня.
Все свободны.
Люди медленно стали подниматься. На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Потом кто-то выкрикнул: — Да ведь, война же окончена! Мы идем домой! — и комната, тут же наполнилась радостными возгласами и приветствиями. Плечи Толвина поникли, и он вышел из зала.
Он шел по коридору, не обращая внимания на временное отсутствие дисциплины и радостные возгласы сыпавшиеся со всех сторон. Добравшись до своей каюты, он вошел внутрь и закрыл дверь. Впервые за последние несколько месяцев он позволил себе расслабиться. Подойдя к шкафу он открыл дверцу, и достал оттуда, уже успевшую запылиться бутылку своего любимого английского скотча. Налив себе, он устроился поудобнее в кресле, и начал просматривать записи последней атаки, уже предоставленные тактическим отделом.
