Затем упражнялись на мечах. До того как попасть в руки Кантаря многие его воспитанники считали это дело самым любимым занятием. Теперь им пришлось пересмотреть свои взгляды. Теперь они готовы были выучить хоть ханьское наречие, если бы это помогло избежать ежедневного взаимного избиения во дворе. Но Кантарь требовал от них и того и другого. За мечами следовали луки, за луками — сулицы, за сулицами — топоры и чеканы. Не обходил Кантарь вниманием и самострелы, и шестопёры, и всевозможные кистени, ножи, удавки. Каждому оружию находилось в его уроках достойное место.
Алексий нередко приходил посмотреть на учёбу, на состязания. Он никогда не вмешивался в работу наставника, лишь стоял незаметно в сторонке и наблюдал. Из одиннадцати учеников Кантаря он особо выделял одного — того, которого приняли лишь по его, викария, настоянию.
Пересвет пока не подводил Алексия. Числился среди лучших почти во всём, а уж в старательности и упорстве ему не находилось равных. Особенно по нраву пришлась викарию сообразительность Пересвета. Заковыристые задачки тот всегда решал первым и задолго до всех прочих новиков.
Сейчас, когда Алексий вышел во дворик, чтобы взглянуть на любимчика, Кантарь занимался с другими. Пересвет же, сидя под навесом, читал книгу. Вопреки обыкновению, викарий подошёл к юноше, поздоровался.
— Каковы твои успехи? — мягко спросил он.
— Я ещё очень далёк от того, чтобы быть хоть чуть-чуть полезным вере, кир Алексий, — ответил юный монах и склонился.
— Тем не менее, я полагаю, что ты переймёшь науку Кантаря прежде остальных, — возразил священник. — Вот и теперь, когда все только учатся бросать топор, ты читаешь.
— О, нет, — смутился Пересвет. — Тут дело в другом. Я с детства обучен бросать топор. И наставник решил, что мне полезнее будет заняться чтением.
Удовлетворённо кивнув, Алексий взял из рук юноши книгу. Это была собственно не книга, а несколько сшитых вместе свитков с сочинениями Омара Ибрахима Хайяма.
— "Трактат о бытии и долженствовании", — перевёл викарий заглавие. — Однако странное чтение для воина церкви. Ладно ещё, что не рубаи…
Он задумчиво посмотрел на покрасневшего юношу, как бы оценивая возможность того разобраться в мудрёном трактате.
— Надеюсь, это пригодиться тебе когда-нибудь. Бесполезных знаний не бывает, как и знаний опасных. Чего бы мы там не говорили пастве. Если твоё сердце с богом, а помыслы…
Разговор неожиданно прервал печатник. Подбежав к священнику, он взволнованно сообщил:
