— Отражение. Давай снова его включим.
Зеркало мигнуло — вот и я. Симпатичный незнакомец. Наполовину невинность, наполовину распутник. Или только распутник? Я протянул руку.
— Сигарету с гвоздикой.
Тотчас между указательным и средним пальцами возникла соблазнительная отрава. Я велел ей зажечь ее. Я пускал дым колечками и размышлял, что бы еще приказать Нэнни. Возможности были безграничны.
Она прервала мою задумчивость.
— Должна тебя предупредить, Пандора поменяла позывные с желто-зеленого на желто-черный.
Так, П — Пандора, решил я. Хэллоуин, Лазарь, Фантазия, а теперь еще и Пандора. Четверо из десяти.
Кто же оставшиеся шестеро?
— Желто-черный, — повторил я, вспоминая спрайт. — Назови мне еще раз все позывные, пожалуйста.
— Как скажешь. Шампань: розовый — черный, Фантазия: фиолетовый — розовый, Хэллоуин: оранжевый — черный, Исаак: красный — оранжевый, Лазарь: белый — зеленый, Меркуцио: красный — зеленый, Пандора: желтый — черный, Симона: серебряный — синий, Тайлер: желтый — синий, Вашти: синий — зеленый.
Тайлер — Меркуцио — Хэллоуин. Нас что-то объединяло, я чувствовал, мы были бандой. Пандора тоже была ничего, девчонка-сорванец. Имя Симоны вызвало лишь чувство грусти и одиночества. Остальные имена я тоже помнил, но как-то смутно. Они вызывали неприятные ассоциации.
Интересно, кто из них — яблоко с червоточиной?
Если бы Лазарь мог говорить, он, вероятно, назвал бы Хэллоуина: пресыщенного, порочного, прогнившего насквозь Хэллоуина.
Прекрасно, но кто пытался убить меня? Мне нужно проследить все свои перемещения. Что я делал перед выбросом? Перед выбросом я…
Что?
Голая стена.
Ну почему у меня именно амнезия? Почему не гипермнезия? Не гиперкинез? Или ипохондрия?
— Нэнни, что я делал перед выбросом?
— Странный вопрос, — удивилась она. Это был неверный шаг.
— А я и сам странный, — выкрутился я.
— Ты хотел, чтобы тебя оставили в одиночестве. Я выполнила твое желание. Ты ведь помнишь?
Я пригладил волосы, пытаясь изобразить беспечность.
— Давай представим, что не помню.
— До какой степени?
— Какие у тебя большие зубки, Нэнни.
— Это что, новая игра? — вежливо ответила она, не скрывая смущения. Видимо, она хотела сказать, «чтобы лучше кусать тебя».
— Никакая это не игра, глупышка. Я дразню тебя. Но все-таки хотелось бы знать, чем вызван выброс.
— Мне тоже. Пейс занимается расследованием причин этого выброса. Можешь не сомневаться, я сообщу тебе результаты, как только они появятся.
— Надеюсь.
Уж не я ли причина бури? Возвращаясь в спальню, я пытался выглядеть беззаботным. Моя бестелесная домоправительница (она же сторожевой пес и психиатр) позволила мне порыться в своих вещах некоторое время. Потом снова заговорила:
