– Не то настроение,– заявил Федька, который, оказывается, знал меньше всех – тринадцать слов. Правда, среди них было одно очень аппетитное – «менестра», то есть тушеное мясо с овощами.
– Больше всего мясо люблю,– вздохнул Федька.– И апельсины.
– А ты их ел когда-нибудь? – спросил я.
– Нет. А ты?
– Я один раз ел. Половину штуки.
– А я больше всего люблю финики,– сообщил Ленька.– Я их тоже еще не ел. И от эскимо бы не отказался.
И тут обнаружилось, что все мы отчаянно хотим есть, потому что дома от волнения никто не завтракал. Федька развязал мешок и извлек оттуда сухари и по яйцу на брата. Мы поели, напились воды из бидона и снова улеглись.
– Об ордене я даже и не мечтаю, – сказал Ленька голосом, который лишь выдавал его мечту получить именно орден.– А вот медаль… за какой-нибудь подвиг…
– Да-а…
Все замолчали. Наверное, каждый представлял себе, как мы возвращаемся домой с медалями, а может, и орденами на груди. От этого даже пересыхало во рту. В гражданскую войну такие случаи были. И в Испании мальчик Педро взорвал фашистский корабль – мы видели этот подвиг в кино. Чтобы оказаться на его месте, мы готовы были отдать двадцать лет жизни.
– Ребята,– тихо сказал Ленька,– а вдруг… когда начнут стрелять… ну, снаряды начнут рваться… и мы увидим, что мы не храбрые?
– Ну да,– презрительно сказал Федька.– Очень мы испугались всяких снарядов.
– Сначала будет немножко страшно,– рассудил Гришка,– а потом привыкнем. Даже у Лермонтова написано, что к свисту пули можно привыкнуть.
– Мой отец был на гражданской войне,– сказал я,– и его ранило в ногу. Он даже не вскрикнул.
– На небольшую рану и я согласен,– сказал Ленька, поеживаясь.
– Так тебя и спросят фашисты, куда ранить,– хмыкнул Федька.– Запузырят куда попало и жалобной книги не дадут.
Помолчали. Думать о ранениях не хотелось.
– Кончено с арифметикой!– злорадно сказал Федька.– Баста! Как из Испании вернусь – в спецшколу пойду, а потом в летное училище. Или в танковое.
– Там тоже арифметику учат,– поспешил сообщить Ленька.– И даже алгебру. Веркин брат говорил.
– Врешь!– огорчился Федька.
– Без арифметики из пушки не выстрелишь,– поддержал я Леньку.
– Это называется вычислить траекторию,– уточнил Гришка.
– Тьфу! – расстроился Федька.– А я-то думал – избавился…
Я смотрел в окошко. Леса, дремучие белорусские леса, густые, нетронутые. Приземистые домишки с соломенными крышами, лошади, овцы, собаки. Я думал о том, что все, что было до сих пор, скучно и неинтересно. Настоящая жизнь начинается сейчас, жизнь, полная необыкновенных событий, приключений и подвигов, при одной туманной мысли о которых замирало сердце.
