Новичок в Антарктиде - Владимир Маркович Санин

Решающую роль в моем путешествии в Антарктиду сыграла шарообразность Земли.

Как и всякая планета, наша Земля имеет два полюса. К одному из них, Северному, я пробирался на дрейфующей льдине, о чём поведал в повести, неосмотрительно названной «У Земли на макушке». С тех пор, стоило мне увидеть кого-либо из знакомых, как тот делал вид, что не верит своим глазам.

— Нет! Это не ты! Ибо ты давно уже должен был махнуть на вторую макушку!

— А почему, собственно, я должен на неё махнуть? — поначалу удивлялся я.

— Как почему! — восклицал знакомый и долго мне внушал, что тему нужно «кольцевать» и что он на моем месте давно уже рвался бы на собаках к Южному полюсу. К сожалению, заключал знакомый, радикулит заставляет его рваться на самолёте в Сочи.

Едва я успевал посылать ко всем чертям одного советчика, как появлялся другой

— Когда порадуешь чем-нибудь весёленьким о пингвинах и айсбергах?

Моё упрямство стало вызывать всеобщее недоумение. Мне дали понять, что раз уж я соизволил сказать «а», то теперь не имею права увиливать от «б», так как одна макушка тянет за собой другую. Я отбивался, отшучивался, возмущался, но добился лишь того, что на меня стали смотреть как на злостного саботажника, который всякими правдами и неправдами ускользает от давно всеми решённого путешествия в Антарктиду.

А между тем по натуре я домосед, причём из самых отпетых. Даже выдернуть меня для прогулки в наш химкинский лесок, который столь заманчиво зеленеет в пятнадцати минутах ходьбы, сложное и порою мучительно трудное дело. Двигаться в пределах своей квартиры — вот идеал, к которому я всю жизнь стремлюсь и, увы, безуспешно, потому что за все время трудов на ниве литературы я собрал с потолка своего кабинета лишь чахлый урожайчик в два-три сюжета для рассказов.

Добила меня жена. Посмотрев однажды на своего терзаемого угрызениями совести мужа, она сказала:

— Раз уж так получилось с этими двумя макушками — то поезжай. Только обещай в пургу застёгивать шубу на все пуговицы.

Я собрал чемоданы и поехал в Антарктиду.

Быть может, другого, снедаемого тщеславием корреспондента угнетало бы то обстоятельство, что до него в Антарктиде уже побывали люди, которые сняли все сливки. Конечно, чего лукавить, приятно быть первооткрывателем: слава, цветы, автографы, влюблённые взоры девушек и прочее. Но, во-первых, эта слава зарабатывается нечеловечески тяжким трудом, и, во-вторых, она, увы, нередко бывает посмертной. Поэтому меня нисколько не обескураживало, что моё открытие Антарктиды, быть может, не произведёт впечатления разорвавшейся бомбы. Так оно и произошло; правда, когда я вернулся на «Оби», три тысячи человек, ликуя, рванулись к борту, но на мои растроганные приветствия ответили лишь двое — жена и сын. Остальные 2998 встречающих обращались ко мне со словами любви и дружбы только тогда, когда я, пытаясь пробраться к своим, наступал на чьи-то ноги.