— Как я ненавижу всех мужчин! — сказала она и вошла в дом, оставив меня на пороге в большом смущении, поскольку я счел это плохим вознаграждением за только что оказанную услугу.
Ночью молодой человек, нормандец де Помьер, посетил меня от имени де Меррилака. Я отослал его к Мартину. Они условились, что мы будем драться через два дня.
После ухода де Помьера Мартин спросил меня:
— Из-за чего вы деретесь, Блэз?
— Мы расходимся в вопросе о хороших манерах, — ответил я смеясь.
— А я думал, что вы деретесь из-за женщины, — заметил он.
Де Меррилак, как я убедился во время поединка, обладал сильной, гибкой рукой и прекрасно защищался, но мне, сражавшемуся по новым приемам, которым мены обучил Мартин, он показался ребенком. Едва мы вступили в бой, как я начал сильно нажимать на него и через некоторое время ранил его в левую руку. Он настаивал на продолжении, и я в три удара обезоружил его. Он стоял и спокойно ожидал моих дальнейших действий. Он не был трусом. Я поклонился ему и оставил поле сражения.
Между тем жизнь в форте тянулась без перемен: припасы, полученные от туземцев, были съедены и больше ждать их было неоткуда. Лодоньер не знал, что делать: опять возникли разговоры, чтобы на оставшихся двух судах отвезти колонистов назад во Францию. Многие потеряли всякую надежду на возвращение Жана Рибо, но некоторые все еще ежедневно устремляли полные надежд взоры на море. Наступил июль с палящим зноем, а синее море оставалось пустынным.
Временами я встречал Мишеля Берра, всегда приветствовавшего меня со своей обычной чрезмерной вежливостью. Я решил, что он отказался от своих таинственных планов, но все-таки каждый раз, когда я замечал насмешливый блеск в его единственном глазу, меня охватывало чувство опасности. Однажды ночью я признался в этом Мартину.
— Ваши чувства служат вам лучше, чем ваш разум, — заметил он озабоченно. — Мишель Берр, если я его правильно раскусил, не такой человек, который легко откажется от своих планов, не он вынужден действовать медленно, так как он теперь один, а в единственном числе он для нас не страшен.
— Нет, даже если бы их было двое, — ответил я. — Убить его не составляло бы труда — детская игра!
— Опять заговорил Красный Петушок, — сказал Мартин сурово. — Вы говорите не обдумав и не обсудив! Разве вы не видите, что это не обыкновенный человек? Держу пари, что этот жирный малый имел неоднократные схватки с жизнью, и они его многому научили. Это — враг, с которым надо считаться.
