Ты моя зазноба,
Люблю тебя до гроба.
– Что это?—удивленно спросила Мари.
– Валентинка, – небрежно пояснил Моррис.
– Но ведь сегодня не четырнадцатое февраля, а четырнадцатое июня.
– Какая разница? – Моррис пожал плечами. – Если мне кто-то нравится, неважно, февраль это или июнь.
Дейси Мей хихикнула.
– Какой вы стали смелый, мистер Аллен! – сказала Мари и, повернувшись к подруге, добавила: – Не правда ли, у него есть couleur locale?
– Что-что? – спросил Моррис. – Я не понимаю по-французски.
Этот неуклюжий подарок, как ни странно, помог Моррису. Я видел, как у Мари сияли глаза, когда она смотрела на Морриса. Мне стало грустно. Я уходил в сад и гулял там в темноте среди дубов и магнолий. Иногда я прислонялся к стволу и смотрел вверх Там кое-где через крону проскакивали серебряные крупинки звезд и, если смотреть долго, начинало казаться, что звезды растут на дереве.
Вон ветка и листья, а на самом конце небесное яблочко. Как красиво! Что же? Разве я сам не старался для Морриса? Разве не хотел, чтобы Мари полюбила его? Но зачем я хотел этого, зачем? Ведь Моррис меня не просил. Быть может, Мари и не так ему дорога. Мне до сих пор кажется, что Моррис ухаживает за ней с какой-то натугой. С натугой? Откуда мне знать? Вдруг я поддаюсь. Поддаюсь на то, чтобы самому влюбиться. Влюбиться и оттолкнуть Морриса. Какое у нее ясное личико, как солнышко…
Я услышал разговор. Они почти шептались.
– А ты не обиделась, что я подарил ей валентинку?
– Нет, Моррис, на что мне обижаться?
– А помнишь, как я упал вместе с тобой, и ты ушиблась?
– Конечно, помню.
Моррис и Хетти! Вот так штука. Они остановились совсем недалеко от меня, по ту сторону дерева.
– А ты тогда не обиделась?
– Но ты же нечаянно упал?
– Конечно, нечаянно. Я очень переживал. Тебе было больно?
– Немножко, – ответила она.
Молчание. Легкий шорох ветра.
– Ой, Моррис, я боюсь, тут кто-то есть.
– Кто тут может быть?
– Ведь Майк в сад пошел?
– Ну и что?
– А если он нас увидит?
– Майк? Кого тут увидишь в такую темень.
– У него такие глаза… Я их боюсь.
– Какие у него глаза? Что ты Хетти? Майк очень хороший.
– У него непонятные глаза.
– А у меня?
– У тебя грустные. Ты, наверное, всегда о чем-то грустишь.
– И у тебя грустные. Надо, чтобы ты вылечила ногу.
– Конечно. Я ведь совсем не могу бегать. Кому я нужна такая?
Он с жаром:
– Нет, нет, Хетти! Хочешь, я все время буду носить тебя на руках?
– Моррис, Моррис, не нужно. Я боюсь.
– Какая у тебя рука холодная!
– А у тебя сердце бьется. Я слышу, как оно бьется.
