Неужели я смогу здесь спать?
Ответ был ясен: только если очень постараться.
За время моего отсутствия отношения между некоторыми членами группы переменились. Было такое впечатление, что наш австралийский друг присоединился к нам, преследуя такие же грандиозные цели, как размер его башмаков. Он почти сразу же стал требовать выделить одиннадцатое бунгало для него и Дениз. («Какого черта! — возмущался он. — Пропадает же жилье! Никто из них не вернется».)
На что Франсуа отвечал: «Когда меня в этом убедят, я подумаю о том, чтобы предоставить этот домик кому-то еще».
Когда Даг Мейтланд-младший приехал, его разместили вместе с беднягой Жилем. Самое мягкое определение для этой ситуации — столкновение цивилизаций. В моменты страсти они с Дениз словно нарочно выбирали самое неподходящее время, чтобы попросить Жиля удалиться. Или, как выражался Даг, «пойти поискать какую-нибудь редкую птичку».
Я сразу вызвался въехать в свое старое жилище, но Франсуа был как кремень.
— Это ничему его не научит, этого австралийца. Но если тебе так не терпится выручить Жиля, было бы великодушно с твоей стороны пригласить его к себе в одиннадцатый.
— Конечно, — ответил я. — Не хотел бы я доставлять удовольствие этому неандертальцу.
В результате победу праздновали обе стороны. Что, как доверительно сообщил мне Франсуа, есть один из секретов умелого руководства.
Естественно, шкаф надо было убрать, чтобы поставить на его место кровать для Жиля. Это позволило Франсуа употребить вещи Сильвии на пользу дела. То есть раздать тем, кто в них нуждался.
Мне не потребовалось много времени, чтобы вновь войти в нашу рутину. Больные были другие, а хвори — те же самые. И по-прежнему было очень много бессмысленных страданий.
У нас продолжали гибнуть больные, которых в обычных обстоятельствах мы вылечили бы без промедления и отправили домой, где они прожили бы еще много-много лет.
Однажды вечером, перед тем как мы сели ужинать, Франсуа отвел меня в сторонку и заметил:
— Между прочим, Мэт, завтра вторник.
— Рад это слышать. Тем более что сегодня понедельник. Я бы удивился, если бы было иначе.
— Прекрати, Мэтью, ты же знаешь, что мы с Морисом делаем по вторникам.
— Да, это точно. — Я вдруг вспомнил. — День катаракты, да?
— Вот именно. И я хотел бы видеть тебя в операционной.
— С каких это пор вам требуется помощь в деле, которым вы занимались уже, наверное, тысячу раз?
— Вот с каких, — ответил он и выставил вперед руки. Я увидел, как у него распухли костяшки пальцев. То ли это появилось у него недавно, то ли я раньше просто не замечал. Зрелище было весьма красноречивое.
