— Надеюсь, — тихо ответил я. — То есть… я надеюсь, что мы станем друзьями.
Сильвия смутилась. Потом сказала:
— Конечно. Мы ведь уже друзья.
Она тряхнула головой, взглянула на часы и торопливо поднялась.
— Бог мой, ты знаешь, который час? А мне к завтрашнему дню еще две статьи прочесть!
— Какие именно?
— По тифу, — ответила она уже на ходу. И мы двинулись в сторону дома торопливым шагом.
— Ага, — менторским тоном изрек я. — Позвольте вам напомнить, доктор, что это название включает, по сути, три заболевания…
— Да, — моментально отозвалась она, — сыпной тиф, болезнь Брилла-Цинссера и крысиный риккетсиоз.
— Отлично, — похвалил я, кажется, невольно покровительственным тоном.
— Перестань, Мэтью! Ты что, не веришь, что я окончила медицинский?
— Угадала, — беззлобно признался я. — В это действительно верится с трудом.
Светало. Сильвия повернулась ко мне с улыбкой:
— Благодарю за чудесный вечер.
— Да ты что? Это я должен тебя благодарить!
Возникла неловкая пауза. В обычной ситуации мы бы сейчас попрощались и разошлись. Но вместо этого Сильвия робко заметила:
— Я видела, что и тебя спектакль тронул до глубины души. Судя по тому, что ты сегодня рассказывал, можно предположить…
Я не дал ей договорить.
— Да. — Воспоминания до сих пор причиняли мне боль. — Это мой отец. Когда-нибудь расскажу.
Я легонько поцеловал ее в обе щеки и поспешил уединиться, чтобы уйти в мир сновидений.
Отца я любил, но и стыдился одновременно. Сколько я себя помнил, его жизнь всегда была похожа на какие-то психологические качели. Он либо оказывался «на вершине мира», либо был этим миром угнетен.
Иными словами, отец или был мертвецки пьян, или мучительно трезв.
И как ни печально, и в том, и в другом состоянии он был недосягаем для собственных детей. Я так просто не мог находиться в его обществе. Нет ничего страшнее для ребенка, чем неспособность отца или матери себя контролировать. А Генри Хиллер являл собой крайний пример такого папаши — он бросался от ответственности, не надев парашюта. То есть очертя голову.
Он был адъюнкт-профессором литературы в колледже Катлер Джуниор в городе Диборн, штат Мичиган. Думаю, главной целью своей жизни он выбрал саморазрушение. И весьма в том преуспел. Настолько, что допустил, чтобы коллегам по кафедре стало известно о его проблемах с алкоголем как раз за пару месяцев до того, как он должен был получить постоянную штатную должность.
Этот карьерный вираж они с мамой объяснили моему младшему брату Чазу желанием отца целиком сосредоточиться на писательском труде. Он сказал так: «Многие люди только мечтают создать ту великую книгу, которая есть в каждом из нас. Но требуется настоящее мужество, чтобы отважиться на это без страховочного троса в виде оплачиваемой должности».
