Зачем я согласился?
Какие чувства я испытаю, когда ее увижу?
Услышу ли я запоздалые извинения?
Или испытаю удовлетворение подспудной жажды мести? (Надо сказать, что я не чужд подобных эмоций.) Ибо теперь, мы с ней поменялись ролями: теперь Сильвия больна, и лекарство в моих руках.
О том, что она жива, я знал всегда: я читал газеты. Время от времени я натыкался на заметки, из которых следовало, что она здорова, замужем, имеет двоих детей и познала радости семейной жизни. Интересно, она хоть раз поинтересовалась, что стало со мной?
Я и сам не ожидал, что так разозлюсь. Никогда не думал, что во мне сидит такая сильная обида.
Тут дверь в кабинет приоткрылась.
— Мистер и миссис Ринальди, — объявила секретарша. Этого можно было и не говорить.
Странно, но сначала я посмотрел на него. Наверное, хотел взглянуть на того, кого она предпочла мне.
Высокий, широкоплечий, высоколобый. Мы оба лысели, но у него это получалось более элегантно.
Нико ловко пользовался своим природным обаянием. Крепкое рукопожатие, уверенный, мелодичный голос. Полное самообладание.
— Доктор Хиллер! — Это — глядя мне в глаза. — Спасибо, что согласились так быстро нас принять.
— Пожалуйста, присаживайтесь.
Не дрогнул ли у меня голос?
Наконец я перевел взгляд на нее.
Она по-прежнему была очень красива. Все то же сияние удивительных глаз. И, как и раньше, стоило ей войти — и комната вмиг озарилась каким-то особым светом. Несмотря на болезнь и годы, в ней был все тот же магнетизм.
Сильвия прятала от меня глаза. Даже тогда, когда сказала:
— Рада тебя снова видеть.
И стало ясно: теперь она меня боится.
Странно, но после стольких лет я легко узнал в этой женщине ту, которую когда-то страстно любил. Даже у края могилы ее облик не утратил изысканности.
И как человек, стоящий у самой воды, вдруг оказывается во власти убегающей волны, я почувствовал, что теряю равновесие.
Они сели рядышком напротив меня. Ринальди держал ее за руку.
Сколько времени прошло, а мне все еще неприятно, что он ее трогает. Это, конечно, был собственнический жест с его стороны. Взывая ко мне за помощью, он хотел напомнить, что она все равно принадлежит ему.
Сильвия, со своей стороны, держалась безучастно и ничего не говорила. Ей по-прежнему было трудно смотреть мне в глаза.
Никколо взял инициативу в свои руки:
— Итак, доктор Хиллер, полагаю, вы уже ознакомились с историей болезни моей супруги?
