— Эви, пожалуйста, не надо преувеличивать. Я не гений. Мир без меня нисколько не обеднел.
Но ты обеднел! — Ее голос был исполнен такого сострадания, как если бы она пережила это вместе со мной.
Мы опять на несколько минут замолчали. Потом Эви серьезно посмотрела на меня и сказала:
— Расскажи мне все. Пожалуйста, Мэт, не бойся.
Мы проговорили до глубокой ночи. О Сильвии. О Париже. Об Африке. Об ее исчезновении из моей жизни.
Эви ничего не говорила. Только слушала.
Наконец, когда я закончил, она посмотрела на меня долгим взглядом и заключила:
— Ты все еще ее любишь.
— Не знаю. Но думаю, она живет в моем сердце.
— Постоянно?
— Нет, конечно. Время от времени. Например, когда я слышу музыкальную пьесу, которую когда-то играл для нее. Да нет, поверь, это уже пройденный этап. Так, одни воспоминания.
— А у меня другое мнение сложилось, — с тревогой в голосе возразила Эви. — Послушай, Мэтью, какого беса ты до сих пор чахнешь? Неужели ты думаешь, что она о тебе помнит?
— Не знаю, — увильнул я. Потом добавил: — Вряд ли. — И наконец признал: — Конечно, не помнит. Ни капельки.
— Надо думать! — сердито сказала Эви. — А музыка для тебя была все! Как ты мог позволить ей украсть у тебя саму жизнь?
На это у меня не было ответа. Но Эви не унималась:
— Перестань, Мэт. Я же твой старый друг. Посмотри мне в глаза и скажи, что можешь жить без музыки.
У меня недоставало мужества признать, что все как раз наоборот. Что я не могу без музыки. Или она уже и сама это поняла?
Эви взяла меня за руку и сказала, что то, что со мной случилось, — самое страшное, что только может произойти с человеком искусства.
Я напомнил ей, что я врач.
— От этого ты не перестаешь быть музыкантом! — с жаром возразила она.
— Спасибо, — шепотом сказал я. — Из твоих уст это дорогого стоит.
Она задумалась, а потом спросила:
— А ты с тех пор больше не пробовал? Ну, сыграть что-нибудь несложное, например, Менуэт соль-мажор?
— Эви, ты не поверишь, все ушло. Все ноты до единой. И даже паузы. Я худо-бедно свыкся. Понимаешь, как врач, я спас много жизней. Уже это не каждому дано. Поверь мне, если бы мне пришлось выбирать…
— Но почему, Мэтью? Почему ты должен нести эту кару?
В каком-то смысле я уже пожалел, что все ей рассказал.
Но в глубине души чувствовал, что, если бы наши пути снова не пересеклись, я вряд ли смог бы дальше так жить.
