Рикардо узнал, насколько подло вели себя западные державы, не желавшие слышать о страданиях народа Греции. В этой борьбе за независимость Венизелос играл, бесспорно, огромную роль. Четыре века турецкого ига, четыре сотни лет принудительного подчинения христианства исламу. И масса мучеников, чья кровь орошала песок прибрежных пляжей.
Аргентина была далеко. Собственные заботы Рикардо, считавшиеся наиважнейшими и годами закрывавшие ему глаза на все остальное, не касавшееся его повседневной жизни, были песчинками по сравнению со всем этим.
Ужин затянулся до двух часов ночи, когда удалился последний из приглашенных.
— Итак, сеньор Вакаресса, что я могу для вас сделать?
Положение Ортиса было довольно высоким. Это чувствовалось и по выражению его лица, и по модуляциям голоса. Приветливый, но без теплоты, внимательный, но бесстрастный, он принадлежал к тому типу людей, которые предпочли бы скорее сгореть на костре, чем высказать откровенное мнение без обиняков.
— Я занят поисками некоторых сведений, имеющих отношение к островам, и в частности к миру археологии.
Ортис моментально насторожился:
— Предупреждаю сразу. Если я и располагаю некоторыми сведениями по истории Греции, то не считаю себя специалистом, к тому же на этой должности я только год.
Будучи хорошим дипломатом, он начал с ограждения себя от возможных осложнений.
— Понимаю, сеньор. И все-таки попытаемся, если вы не против. Полагаю, вы слышали об одном английском археологе по фамилии Эванс?
— Сэр Артур Джон Эванс?
— Вот именно.
— Многого я о нем не знаю. Известно, что начало его карьеры связано с археологическими раскопками в Лапонии и на Балканах. Примерно в тысяча восемьсот восьмидесятом году он был назначен директором музея в Оксфорде. Он снискал себе известность тем, что проводил раскопки на Крите, потом жил там. С тех пор его репутация пошатнулась и угасла.
— Он все еще живет на Крите? Ортис неопределенно повел рукой:
— Вероятно. Но если не ошибаюсь, ему сейчас лет восемьдесят, и я удивился бы, увидев его на раскопках. — Он пошел на уступку: — Кое-что узнать можно. Среди моих знакомых есть один археолог, работающий в министерстве образования. Его зовут Мариос Стергиу. Я мог бы дать вам рекомендацию, но без всякой гарантии. У этого человека ужасный характер, и я подозреваю, что он в некотором роде мизантроп. Его интересуют только старые камни.
— Я как-нибудь выкручусь. Когда я с ним смогу встретиться?
— Прежде нужно получить его согласие. Но, независимо от ответа, я все равно поставлю вас в известность.
