Элоатри не слышала, что заказал для них Томико, но официант исчез и почти сразу же вернулся с двумя кубками, которые поставил перед ними. Элоатри ощутила легкое разочарование. Они что, ничего не будут есть?
Томико взял свой кубок и задумчиво повертел его в руке. На металлической поверхности блестели капли испарины, отбрасывая радужные блики на его широкоскулое лицо,
Он приподнял кубок и выпил. Она взяла свой и тоже отпила из него, ощутив вдруг приступ острой жажды. В следующее мгновение она поперхнулась, с грохотом уронив кубок на стол: вкус был кошмарный, сочетавший металлический жар и что-то столь горькое, что секунду она не могла вымолвить ни слова. Жидкость в кубке пахла теперь кровью.
– Это ужасно! – с трудом выдавила она из себя, едва ворочая языком.
Верховный Фанист удивленно приподнял бровь.
– Нет числа существам в мире; я поклялся спасти их всех.
Цитата из первой ее клятвы бодисатве была подобна удару наотмашь по лицу.
Он мягко улыбнулся, и она заметила, что ему тоже трудно говорить из-за горечи во рту.
– Надеюсь, ты не считаешь, что пила это за себя самое?
Он протянул руку через стол и взял ее чашу для подаяний.
– Это тебе больше не понадобится.
Она потянулась за ним, отчаянно цепляясь за помятую медную чашу...
* * *
– Нет! – крикнула Элоатрн и проснулась. Она стояла на залитой лунным светом поляне, изо всех сил стискивая руками чашу для подаяний. Спустя несколько секунд ей удалось разжать пальцы, и чаша с приглушенным звоном упала на тропу.
ОРБИТА ШАРВАННА: УЗЕЛ
Хрим довольно оглядел переполненный спортзал. В огромном, напоминающем пещеру помещении раздавались смешки собравшихся на развлечение рифтеров. Рядом с ними, отличаясь от остальных нарядами и понурым молчанием, сидели заложники, дулу и поллои.
Сегодня зал был оборудован для игры в нуль-бол вдвоем: зрительские места размещались вокруг шара десяти метров в диаметре, окруженного гравиторами и почти невидимой сетью. У входов в шар стояли вентиляторы; несколько рифтеров торопливо регулировали тягу. У самого большого отверстия стоял Норио с деревянной шкатулкой в руках. Рядом с ним двое мужчин держали трясущегося от страха Наглуфа, одетого в одну набедренную повязку.
– Пилигрима Наглуфа обуяла жадность, – начал Норио, – и он попался на этом. Он взял себе больше, чем ему полагалось, и, следовательно, вам досталось меньше.
По толпе пробежал зловещий ропот.
Норио поднял руку, и ропот стих.
– Мы собрались здесь, чтобы наставить нашего брата-пилигрима на путь к просветлению, – продолжал он. – Однако Наглуф не совсем обычный член нашего Братства. О нет, не своей жадностью. – Норио улыбнулся. – Кто из нас не жаден? Но доводилось ли вам слыхать о рифтере, который боялся бы невесомости?
