– Меня зовут Вийя, – представилась она. – Я командую «Телварной».
Она уселась в ближнее к койке Омилова кресло с непринужденностью, выдающей уже укоренившуюся привычку властвовать.
Он решил воздержаться пока от оценок, хотя что-то настораживало его в ее произношении.
– Меня зовут Себастьян Омилов, – почтительно начал он. – Я профессор урианской истории Шарваннского Университета. Первым делом мне хотелось бы поблагодарить вас за мое спасение.
Она небрежно отмахнулась.
– Своим спасением вы обязаны не мне, но эйя, – спокойно возразила она. – Без них мы не узнали бы о том, что вы там. Взяла же я вас с собой в первую очередь потому, что мною двигало стремление досадить Властелину Должара.
Она сопроводила эти слова легкой, но достаточно неприятной улыбкой; то, как она произнесла слово «Должар», потрясло его как вспышка молнии.
«Твоя культура утверждает, что нет страха больше, чем страх перед смертью; мы на Должаре знаем, что это не так».
На мгновение перед взглядом его возникли из памяти надменные черты Эводха, личного палача Эсабиана. Безымянный палец левой руки словно онемел, щека непроизвольно дернулась. Женщина на мгновение зажмурилась; ему показалось, что на лице ее промелькнуло... смятение? Боль?
Должарианка. Многолетний опыт удержал его от проявления эмоций, но мысли в голове лихорадочно заметались.
– Осри говорил мне про эйя, но я с трудом поверил ему, – пробормотал он, пытаясь сосредоточиться. – Как оказались они среди людей?
– Они избраны своим... своим мыслемиром для наблюдений за людьми. Я встретилась с ними в космопорту под названием «Два Куска» на Авгии IV.
– Я слыхал о таком месте, – он улыбнулся, сохраняя голос бесстрастным. – Но как они оказались там и как вы встретили их?
Глаза ее на мгновение осветились воспоминанием, но тут же снова сделались ледяными.
– Его выбрали потому, что там самое оживленное движение в том секторе и соответственно больше всего людей. Их миссия терпела неудачу до тех пор, пока мы не прибыли туда чинить «Солнечный Цветок» – когда мы стали на стоянку, мы обнаружили весь этот сектор космопорта практически вымершим, а оставшиеся люди разбегались от эйя. Поскольку я темпат, я решилась подойти к ним – я не уловила признаков враждебности, хотя их эмоции и не во всем совпадают с человеческими, – и обнаружила, что с ними можно установить связь.
Темпат. Теперь становилось ясно, почему на лице ее обозначилась растерянность – это было отражение его собственных эмоций. Он испытал легкий приступ отвращения, понимая, откуда оно взялось: тот, кто может улавливать лежащие в глубине чувства, кто может проникать под обычно непроницаемую маску дулу, представляет собой угрозу социальному устройству, основанному на внешнем этикете.
