Окруженный ярлами, воинами и толмачами, князь Владимир поднимался к крепости свионских конунгов. Они шли между двумя высокими стенами, на которых были выбиты неведомые им письмена, кое-где встречались высеченные из камня статуи уродливых, внушающих страх богов. Дорога вела все выше и выше в гору, наконец они очутились перед запертыми воротами крепости.
– Ведем князя новгородского Владимира к высокому ко-нунгу Олафу! – закричали ярлы.
Кто– то долго и пристально смотрел в бойницы крепостной стены. Заскрипели и открылись железные ворота.
– Конунг Олаф ждет новгородского князя…
Из камня сложены стены во дворце свионских конунгов, свет пробивается в длинные переходы и покои через узкие окна с решетками. Всюду горят светильники, стоит охрана, по стенам развешаны и тускло блестят алебарды, бердыши, односторонние франкские мечи, темнеют рога туров.
Из светлицы конунга Олафа видны серые берега, волны на море, тучи, плывущие без устали вдаль.
Олаф Скетконунг – немолодой уже муж с седыми, ровно подрезанными у шеи волосами, с густыми бровями, из-под которых блестят серые глаза; у него острый птичий взгляд, длинный крючковатый нос, поджатые губы.
Он стоит у стола в углу светлицы, одетый, как мореход: на нем узкий, в обтяжку, кафтан, короткие – до колен -штаны, на ногах высокие кованые сапоги.
– Челом тебе бью, Олаф Скетконунг, – начинает князь Владимир, – прими дары от меня и от Новгорода.
Воины князя Владимира кладут перед конунгом дары: соболиные меха, нитки горючего камня, обоюдоострый меч, щит, кованный из серебра, золотой пояс работы новгородских кузнецов – для конунга, эмали – для его жены, лунни-цы из филиграни – для дочерей.
– Славные дары ты привез, гардский княже, – отвечал Олаф Скетконунг, пальцем пробуя лезвие меча, -благодарю тебя за них. Щедр Гардарик, богатая земля твоя, княже. А теперь скажи, что привело тебя в Свеарике?
Они садятся за стол друг против друга. Воины князя бесшумно выходят, ярлы отступают в глубину светлицы, молчаливые слуги ставят на стол наполненные крепким медом серебряные кубки, толмачи говорят тихими голосами.
– Я прибыл к тебе, Олаф, памятуя о том, что тебя называют Скетконунгом [4], хочу напомнить и укрепить то доброе, что было между людьми наших земель. Ты сказал, что богата моя земля, – это правда. Но в великом роде не без свары, при великом богатстве не без урона. Идет у меня, конунг, свара с братом Ярополком, что сидит в Киеве-граде…
– Киев-град, – прищуривает глаза конунг Олаф. – О, я много слыхал о нем.
