— Это дело слишком важное, — продолжал Филипп, — его нельзя обсуждать здесь, куда всякий может войти, и притом трактирщик ненадежен; в Пор-де-Пе полно испанских шпионов, наш план будет тотчас же известен неприятелю.
— Все это очень хорошо. Вот я люблю, когда ты так говоришь.
— Сохраните ваше инкогнито, дядюшка, ваше присутствие здесь должно оставаться в тайне, а мы с Пьером послезавтра созовем наших братьев на островок Мариго.
— Почему послезавтра? Почему на островок?
— Потому что на островке никто не сможет шпионить за нами, там мы будем чувствовать себя как дома и свободно поговорим.
— Хорошо, но послезавтра будет уже поздно.
— Нужно время, чтобы предупредить наших друзей; кроме того, нам нужны достоверные сведения о состоянии обороны Тортуги.
— Правда, но кто нам доставит эти сведения?
— Я, черт возьми! Я проберусь на остров, и — можете быть уверены! — от меня ничто не ускользнет.
— Мы отправимся вместе, — с живостью сказал Пьер.
— Благодарю, но я отправлюсь один, так будет гораздо лучше, один человек всегда может спрятаться, двое же рискуют попасть в засаду.
— Как хочешь, друг.
— Ну как, решено, дядюшка?
— Да, решено, Филипп, ей-Богу, ты настоящий молодец! Теперь мне жаль, что я сердился на тебя.
— Ба-а! Забудьте об этом, дядюшка, я уж и сам не помню.
— Решено, послезавтра.
— Непременно.
— Только не дай себя убить.
— Не так я глуп! Испанцы меня не увидят.
— Что мы будем делать теперь?
— Уйдем. Становится поздно, и вам надо отдохнуть.
— Итак, ты предлагаешь мне гостеприимство, Пьер?
— Еще бы! Хорош бы я был в ином случае!
Пьер подозвал трактирщика, расплатился, и все трое встали, чтобы уйти. В ту минуту, когда они дошли до дверей, молния прорезала темноту, и страшный удар грома сотряс стекла.
— Ого!.. Это еще что такое? — спросил д'Ожерон.
— Начинается ураган, — ответил Пьер, — он собирается уже два дня. Я жалею о судах, которые пытаются пристать к берегу в подобную бурю.
— Ш-ш! — остановился вдруг Филипп, с живостью наклонив голову вперед. — Вы слышали?
— Что такое? — спросили они.
— Пушка!
— Как пушка? — вскричали они с беспокойством.
— Слушайте! Слушайте!..
Все прислушались. Прошло несколько секунд, потом дважды раздался слабый звук, в происхождении которого опытные моряки не могли ошибиться.
— Это пушка! — вскричали они.
— Погибает судно!
— Да, да, — сказал д'Ожерон, печально качая головой, — это сигнальная пушка: ветер гонит судно к берегу, и на нем знают, что погибли, но кто попытается помочь им в такую бурю?
