— Еще глоточек, — сказала Брет, — и я побежала. Пошлите, пожалуйста, за такси.
— Да вот они стоят. Как раз напротив.
— Ладно.
Мы выпили по последней и посадили Брет в такси.
— Не забудьте, в «Селекте» к десяти часам. Пусть он тоже приходит. И Майкл будет.
— Мы придем, — сказал Билл.
Машина тронулась, и Брет помахала нам рукой.
— Вот это женщина! — сказал Билл. — Ужасно мила. Кто такой Майкл?
— Тот, за кого она собирается замуж.
— Ну-ну, — сказал Билл. — Судьба мне — знакомиться с людьми именно в этой стадии. Что им послать? Может быть, чучела скаковых лошадей?
— Давай пообедаем.
— Она правда с титулом? — осведомился Билл, когда машина везла нас на остров Сен-Луи.
— О да! Записана в родословной книге и все такое.
— Ну-ну.
Мы пообедали в ресторане мадам Леконт на дальнем конце острова. Там было полно американцев, и нам пришлось стоять и дожидаться места. Кто-то включил ресторан Леконт в список, находящийся в Американском женском клубе, охарактеризовав его как оригинальный уголок на парижской набережной, еще не тронутый американцами, и поэтому мы три четверти часа дожидались столика. Билл обедал здесь в тысяча девятьсот восемнадцатом году, сейчас же после объявления перемирия, и мадам Леконт встретила его с распростертыми объятиями.
— Столика мы все-таки этим не заработали, — сказал Билл. — Но великолепная женщина.
Обед был хороший: жареная курица с зеленым горошком и картофельным пюре, салат, яблочный пирог и сыр.
— У вас просто не протолкнешься, — сказал Билл мадам Леконт.
Она подняла руку.
— И не говорите!
— Разбогатеете.
— Надеюсь.
Выпив кофе и по рюмочке коньяку, мы попросили счет, который, как всегда, был написан мелом на грифельной доске, что, несомненно, составляло одну из «оригинальных» черт ресторана, заплатили, пожали мадам Леконт руку и направились к двери.
— Вас совсем больше не видно, мосье Барнс, — сказала мадам Леконт.
— Слишком много соотечественников.
— Приходите к завтраку. Тогда не так полно.
— Хорошо. Непременно приду.
Мы шли под деревьями, окаймлявшими реку в том конце острова, который обращен к Орлеанской набережной. За рекой виднелись полуразрушенные стены старых домов.
— Их сносят. Там проложат улицу.
— Видимо, так, — сказал Билл.
Мы обошли кругом весь остров. По темной реке, сияя огнями, быстро и бесшумно скользнул паровичок и исчез под мостом. Ниже по течению собор Богоматери громоздился на вечернем небе. С Бетюнской набережной мы перешли на левый берег по деревянному мосту; мы постояли на мосту, глядя вниз по реке на собор. Отсюда остров казался очень темным, деревья — тенями, дома тянулись в небо.
