Матросы понесли хозяина домой. Они не вмешивались в то, что происходило на причале, просто подошли туда, где он лежал на боку, подняли и понесли провисавшее у них на руках тело. Кто-то из негров помог им спустить его с причала и внести в каюту. Тело внесли, и дверь за ним затворилась.
– Надо бы вызвать врача, – сказал Томас Хадсон.
– Он не очень сильно стукнулся, когда рухнул, – сказал Роджер. – Я беспокоился за причал.
– Последний удар по уху не пойдет ему на пользу, – сказал Джонни Гуднер.
– Физиономию вы ему загубили, – сказал Фрэнк. – А уж ухо! Первый раз вижу, чтобы ухо так разнесло. Сначала оно было как виноградная гроздь, а потом стало как апельсин.
– Голые руки – вещь опасная, – сказал Роджер. – Люди понятия не имеют, что ими можно натворить. В глаза бы мне не видать этого типа.
– Теперь, если встретитесь с ним, сразу его узнаете.
– Надеюсь, он очухается, – сказал Роджер.
– Драку вы провели просто блистательно, мистер Роджер, – сказал Фред.
– Ну ее к черту, эту драку, – сказал Роджер. – И кому она была нужна?
– Он сам во всем виноват, – сказал Фред.
– Бросьте огорчаться, – сказал Роджеру Фрэнк. – Я этих битых много перевидал. Ничего ему не сделается.
Негры расходились с причала, толкуя между собой о драке. Их смутил вид этого белого человека, когда его уносили на яхту, и вся их бравада насчет поджога комиссарского дома понемногу испарилась.
– Всего вам хорошего, капитан Фрэнк, – сказал Руперт.
– Уходишь, Руперт? – спросил его Фрэнк.
– Да, мы хотим заглянуть к мистеру Бобби, посмотрим, что там делается.
– Всего хорошего, Руперт, – сказал Роджер. – До завтра.
Роджер сидел мрачный, левая рука у него распухла и стала величиной с грейпфрут. Правую тоже разнесло, но не так сильно. Больше ничто не говорило о том, что он участвовал в драке, разве только оторванный ворот свитера, болтавшийся на груди. Один удар пришелся ему по голове, и на лбу вскочила небольшая шишка. Джон смазал ему ободранные, кровоточащие костяшки пальцев меркурохромом. Роджер даже не посмотрел на свои руки.
– Пошли к Бобби, поглядим, может, там идет веселье, – сказал Фрэнк.
– Вы не огорчайтесь, Родж, – сказал Фред Уилсон и взобрался на причал. – Только сосунки огорчаются.
Они зашагали по причалу – один с гитарой, другой с банджо – и пошли прямо на огни и пение, доносившееся из открытых дверей «Понсе-де-Леон».
– Славный малый Фредди, – сказал Джонни Томасу Хадсону.
– Он всегда был славным малым, – сказал Томас Хадсон. – Но в паре с Фрэнком ему быть вредно.
