— Он многим обязан своей сестре Мэри.
— Очаровательная принцесса. Она показалась мне похожей на Чарлза.
— Так теперь вы находите Чарлза очаровательным?
— А кто находит его иным?
— Многие не находили в нем ничего хорошего в дни изгнания. Впрочем, разумеется, обаяние царствующего монарха для некоторых вещь очевидная, не то что обаяние нищего бродяги.
В мадемуазель начала закипать ярость. Уж не намекает ли королева, что она, де Монпансье, и здесь опоздала. Или она забывает о том безмерном состоянии, которое мадемуазель принесет своему будущему мужу? Не она ли сама слышала, что король Англии все еще страдает от нехватки денег?
Генриетта-Мария тоже вспомнила об этом и задумалась о том, как бы отнесся Чарлз к браку с этой женщиной. Следовало обуздать свою резкость, неразумно своим злорадством отпугивать ту, что еще вполне может стать ее невесткой.
Королева торопливо взглянула на Генриетту и немного успокоилась. Вот кому суждено заключить самый блестящий из возможных на сегодняшний день браков. Людовик женат, но его брат пока что свободен.
Мадемуазель проследила за взглядом своей тетки, и ее гнев перешел в легкую панику. Опоздала с Людовиком, опоздала с Филиппом. Что же, выходит, с Чарлзом может получиться то же самое?
Генриетта и ее мать готовились к поездке в Англию и вот-вот должны были отбыть из Франции. Генриетте страстно хотелось увидеться с братом, но в то же время она чувствовала себя сбитой с толку. Слишком много изменений произошло в ее жизни за столь короткое время. Переход из детства в мир забот взрослой женщины произошел внезапно и застал ее врасплох. Мысли о предстоящем замужестве не давали ей покоя, хотя как принцесса она сознавала свой долг и понимала, что любовь не играет сколь-нибудь значительной роли при заключении высоких браков.
Филипп ей нравится, твердила она себе непрерывно. Ну, было между ними в детстве несколько крупных ссор, но стоит ли к ним относиться всерьез? Он не всегда был добр к ней, но он был всего лишь мальчишкой, а теперь все по-другому — ведь он влюбился в нее. У нее не было сомнений в его любви, настолько явными были ее проявления. Он не сводил с нее глаз и совершенно очевидно гордился ею. Трогательно было видеть, как он смотрит в сторону брата, сравнивая Генриетту с Марией-Терезой, и сравнение явно было не в пользу последней. Смех, да и только! И все же ей скорее нравились эти выходки Филиппа. После стольких лет унижений ей было лестно осознавать, что такая важная особа любит ее.
