К приходу жены он выглядел спокойным, уверенным в себе человеком и был очень деловит.
Конечно, никаких денег возвращать он не станет. И в офис не пойдет, это точно. Он просто уползет на дно и станет выжидать. Жаль упущенных возможностей, ох, как жаль, однако своя шкура дороже трехуровневого коттеджа на берегу Суры.
На полученный гонорар вполне можно безбедно существовать некоторое время. И на постой у Беллочки хватит. Там его никто искать не станет, уж точно. В «Тарханах» их, конечно, видели вдвоем, но это ничего не значит. Она для них случайная шлюха, которую он снял на выходные. Найти ее не проблема, но только пока она сама в стадии поиска очередного богатого папика. А Балашов с удовольствием возьмет ее на содержание, избавив от надобности высиживать клиентов по кабакам.
Абонент временно недоступен.
И на-ка, выкуси!
Ободряя себя подобными мыслями, он улегся в постель, решив выспаться хорошенько до вечера, когда в темноте можно будет прошмыгнуть мимо «охраны». Если таковая имеется.
Когда он проснулся, Алена сидела в кресле с вязанием. Вот об этом он не подумал. Забыл. Объясняться с женой не было никакого желания.
Даже не поужинав, он стал собирать вещи. Стараясь не смотреть ей в глаза, бросил какие-то пустые, ненужные слова. Зачем-то пообещал звонить.
Всем существом он был уже далеко отсюда, судорожно решая, как поступить, если обнаружится слежка. Слава Богу, ее не оказалось! Во всяком случае, до сих пор его не нашли.
А может быть, уже и не ищут?! И можно выйти из подполья и начать жить в свое удовольствие?
Черт, никто ведь не придет и перемирие не объявит! Собственное бессилие раздражало невероятно, и оставалось только накачиваться водкой, чтобы хоть немного скрасить бессмысленное ожидание свободы.
Хм, вместо муниципальной тюрьмы он заимел свою личную, домашнюю камеру. Как же так вышло?!
* * *
Все прошло нормально, и она даже не побледнела, войдя следом за Ташкой в коридор. По крайней мере, отражение в зеркале выглядело вполне нормально.
Все бы ничего, только зачем-то пришел новый день. Зачем, зачем?
Она привыкнет, конечно. Это неизбежно — привыкание. Сначала надо научиться не замечать, не ставить на стол три тарелки, не ждать скрежета ключа в замке. Потом — не вспоминать.
Наука трудная, кто ж спорит. Словно бы она всю жизнь была левшой, а теперь вынуждена писать правой рукой. Постоянно одергивать себя и следить, чтобы левая ни в коем случае не бралась за карандаш.
Утром в понедельник Ташка спросила вдруг, почему не звонит Балашов.
