Новенький не успел и оглянуться, как мальчишки подтащили его к самой завалинке и отбежали, оставив его одного.
Дед Никита поднял голову, положил лапоть на завалинку и приставил руку козырьком к глазам.
– Ты чей же такой озорник будешь? – спросил он довольно немилостиво.
– Антона, дедушка, – закричали мальчишки. – Антона Нежильцова, в Минске который жил. Приехал к бабушке Ульяне. Его дядя Семён со станции на подводе привёз. Мамку у него на войну взяли.
Мальчишки кричали все наперебой.
– А мамка у него командир, – пропищал самый маленький, в синей рубашке с оторванным, сползавшим с плеча рукавом, усиленно пробиваясь вперёд.
– Как это можно? Баба она или нет?
Мальчик в майке оглянулся.
– Как это – баба? – спросил он с недоумением. – Моя мама врач, её мобилизовали, она теперь старший лейтенант и на фронт уехала. А бабушка Ульяна – мамина мама, вот я к ней и приехал, пока война кончится. А папа… – мальчик опустил голову и договорил тише: – Папа умер. Давно.
– Так, так, – медленно произнёс дед Никита. – А ну, подойди ближе, я на тебя погляжу.
Ребята приблизились и нажали на новенького так, что он поневоле оказался перед самой завалинкой. Вертлявый и курносый Мотя даже рот открыл и глубоко вздохнул от волнения. Маленький Андрейка поддёрнул сползающий оторванный рукав и, подпрыгнув на одной ножке, тоненько крикнул:
– Ой! Мамка – командир!
Но самый высокий мальчик с упрямым лицом сердито схватил его за шиворот и сильно дёрнул назад.
– Мамка на фронте, – насмешливо передразнил он, – а сам гусака испугался! – И, засунув два пальца в рот, громко свистнул прямо в лицо новенькому.
Мальчики громко расхохотались, а новенький стоял растерянный, не зная, что ответить. От обиды у него даже слёзы выступили на глазах, и это смутило его ещё больше.
– Я ведь не заметил этого гусака, – дрогнувшим голосом проговорил он. – И вдруг…
– Вдруг… – передразнил его высокий мальчик и так похоже, что все опять засмеялись. – У деда-то будешь спрашивать, чего говорили, или опять заробеешь?
Новенький посмотрел на блестевшую наклонённую лысину деда Никиты и оглянулся. Ребята не сводили с него глаз. Андрейка пискнул и опять подпрыгнул на одной ножке, но высокий, не глядя, дал ему подзатыльник. Его серые упрямые глаза смотрели на новенького в упор.
– Гуса-ак, – насмешливо протянул он.
Новенький вспыхнул и сделал шаг вперёд.
– Дедушка, – проговорил он, – а как пройти на Андрюшкин…
Но договорить он не успел. Дед Никита вскочил и, бросив лапоть, крепко схватил его за плечико майки.
