— Спасибо, мастер Дирек!
— Ого! Признал! Я-то… Я спервоначала решил — ни за что рудознатец меня не признает. Еще бы, такая шишка — с самим Тарлеком ручкается…
Ойхон смутился было, но Жучок тут же захохотал, увлекая его дальше по кривой улочке:
— Шучу, шучу я, мастер…
— Ойхон.
— Шучу я, мастер Ойхон. Вишь, ты меня признал и вспомнил, я тебя — нет. Стало быть, ты, как человек, лучше меня будешь. Хоть и в королевский замок вхож.
— Ну разве можно сказать, лучше человек или хуже, только потому, что он запомнил кого-то?
— Можно, можно! Ты со мной не спорь. Все одно не выспоришь.
— Ладно, не буду. А куда все бегут, мастер Дирек?
— О! — Столяр опять хохотнул. — Не знаешь? Весь город пять ден бурлит — пособников остроуховских споймали. Его величество им кару определил. Сегодня как раз срок сполнения приговора.
— Не стоит мне, верно, все это наблюдать…
— Ха! «Не стоит»! Хошь не хошь, а надо! На то есть королевский указ.
Жучок многозначительно поднял вверх палец с обкусанным ногтем. Потом, понизив голос, приподнялся на цыпочках к самому уху южанина:
— Ты это брось, мастер, от таких развлекух отказываться. Сей момент прознают, кому следует доложат, в противодействии короне обвинят и на кол… Ты думаешь, мне сильно охота казни наблюдать? Я б пивка лучше хватанул полным ртом.
Ойхон угрюмо кивнул. Что ни страна, что ни правитель — порядки везде одинаковы. Власть надо любить и вовсю эту любовь показывать. Сколь бы противно тебе ни было.
Они пошли дальше, несомые нескончаемым потоком слободских людей и горожан. Шерстяные плотные рубахи, крашенные листьями березы и крушины, лохматые безрукавки, вышитые ленты, обвязанные вокруг мужских голов по арданской традиции, длинные юбки в большую клетку и платки из беленого полотна на головах женщин. Кое-где мелькали дублеты городской стражи и круглые, начищенные до блеска, шлемы конных егерей.
Волей-неволей Ойхон ловил отдельные обрывки фраз в бурлящем людском скопище.
— Слышь, Мордась сегодня заломил за десять гарнцев проса полтора империала.
— Вот гад! Хуже остроухого… Обухом бы его в жирную рожу да в омут.
— Ага, а потом тебя егеря…
— Давеча трейговский отряд на север ушел — с самим Валланом.
— Ага, все не сидится лысой башке. Ловит кого-то, ловит…
— Не кого-то, а сидку бешеную. Поклялся извести ее, тварь проклятую.
— А рожь, почем он за рожь просит?
— Три империала за десяток…
— Все помрем! Все!
— Кого сегодня приговорят-то?
— Да кто его знает? Вроде беженцы с Правобережья.
