— Чем скорее мы покончим с этим делом, тем лучше.
— Я-то думал, тебе нужна реклама для твоей новой карьеры.
— Засажу его — вот и будет реклама.
Беккер откинулся в кресле.
— Жду твоего предложения, — объявил он, отмахиваясь от сигарного дыма.
Магнуссен усмехнулся.
— Обвинение готово согласиться с помешательством.
— Временным или постоянным?
— На твой вкус.
— Звучит неплохо, — признал Беккер. — Мы ссылаемся на помешательство, вы принимаете ходатайство, и через полчаса все расходятся по домам. Может, я все-таки успею покататься на лыжах. — Он задумчиво помолчал. — Кроме того, он наверняка помешанный, если сотворил такое.
— Так оно и есть, — ответил Магнуссен. — Правда, у него бывают просветления.
— Вот как?
— Я хотел сказать, что он не буйнопомешанный.
— Ты разговаривал с ним?
— Один раз. Получал у него показания под присягой. Он не слишком-то рвался сотрудничать, но и не буйствовал.
— Какова будет позиция обвинения, если он не согласится на помешательство? — спросил Беккер.
— Тогда мы объявим его виновным — хотя ради блага службы мы бы все же предпочли помешательство. — Магнуссен помолчал. — Ну как, сделка заключена?
— Вначале я должен поговорить с Дженнингсом.
— Разумеется. Но ты уговоришь его сослаться на помешательство?
— Вероятно, — сказал Беккер.
— Отлично! — с явным удовлетворением заключил Магнуссен. — Значит, дело улажено!
— Не совсем, — возразил Беккер. — Что, если он объявит себя невиновным?
— Ты что, шутишь?
— Дело не во мне, — пожал плечами Беккер. — В конце концов, решать-то ему.
Магнуссен выдохнул клуб дыма и пристально поглядел на старого друга.
— Если он объявит себя невиновным, я его распну.
— Не сомневаюсь в этом.
— Я не шучу, Макс. У нас есть его судовой журнал, записи бортового компьютера и уйма свидетелей. Если Дженнингс объявит себя невиновным, я приколочу его к кресту и вывешу сушиться на солнышке.
— Генерал говорил, — что у тебя есть три психиатра, готовые присягнуть, что он съехал с катушек.
— Не совсем так, — осторожно поправил Магнуссен, — но они присягнут, что когда он совершал убийства, он был временно невменяем.
Беккер нахмурился.
— Да, но был ли он невменяем до того или после?
Магнуссен пожал плечами.
— Психиатрия — неточная наука.
— Не настолько неточная, — возразил Беккер, — что может на пять минут свести с ума командира межзвездного корабля после стольких лет полной вменяемости.
— Это уже не наше дело, — отозвался Магнуссен. — Наше дело — получить свидетельство психиатров и основываться на нем.
