— Эй! Шут гороховый! Верни пять франков! — сказал такелажник, выйдя на середину зала.
К его величайшему изумлению, артист отдал монету.
— Как вам угодно, любезнейший. Только не нервничайте, а то моего кузена вот так когда-то хватил удар. Бедняга владел мелочной лавкой в Меце.
— Ах, ты еще издеваться?! Получай!…
Остальное вы знаете.
Теперь они вместе выпивали за столиком в углу, и рулевого не раздражало даже то, что толстуха Иветта (у которой было совершенно кукольное личико) не сводила с Голубя глаз.
— Просто удивительно, — сказал рулевой, окуная время от времени свой распухший до размеров хобота нос в стакан с водой, — что ты выбрал такое паскудное ремесло. Перед, человеком с твоими кулаками все дороги открыты.
Такелажник согласно кивал: он мог бы засвидетельствовать это под присягой.
— Отличное ремесло, — защищался Голубь, — пение и танцы в наши дни хорошая профессия.
— Твое место в море! В море! Ты никогда не думал стать моряком?
Голубь погрустнел.
— Уже был.
— Вот и прекрасно! Можешь наняться на «Бригитту», если ты нам подойдешь. Документы есть?
— Нет.
— Тогда подойдешь. Хочешь плавать с нами?
Неожиданно вмешалась Иветта:
— Не соглашайтесь, господин Голубь! «Бригитта» скоро потонет. Старая, разбитая посудина. Я вам честно скажу, пусть господа матросы меня простят, на нее нанимаются одни только головорезы.
— Не слушай Иветту. «Бригитта» отличное судно, — неуверенно возразил рулевой.
Иветта побледнела от негодования.
— Это вы мне говорите? Мне толкуете, каким должно быть судно, когда я двадцать лет вожу дружбу с моряками всего мира? А я говорю, что «Бригитта» пойдет ко дну, у неё весь остов прогнил и посадка на полдюйма ниже ватерлинии.
— Это правда, — признал рулевой, -но в конце концов ведь не ради спокойной старости люди выходят в море. Так идешь с нами, Голубь, или не идешь?
— Неужели это действительно столь опасно? — задумчиво спросил Голубь.
Рулевой вздохнул и пожал плечами.
— Поскольку среди нас присутствует нежная покровительница моряков, скажу правду: первый приз «Бригитта» не возьмет. Будь у тебя семья, я б и уговаривать не стал.
— Спасибо. Поскольку у меня есть семья, я принимаю ваше предложение и поступаю на «Бригитту».
— А у тебя точно нет документов?
— Ни одной бумажки.
— Это ещё надо будет доказать. Наш капитан — человек старомодный, некоторые принципы для него святы. Пошли.
— Не ходите, господин Голубь! — запричитала Иветта, словно оплакивала супруга, и ее совершенно кукольное личико сморщилось в печальную гримасу. — Не ходите, господин Голубь, я всегда с радостью одолжу вам пять — десять франков…
