Фрезер положил ключ.
— Готово, — сказал он.
На двигателе предохранителей больше не было. Оставалось только запустить его.
Марк встал, расправляя плечи и оказался лицом к лицу с Лорейн.
Фонарик в ее руке покачивался, и гротескные тени прыгали над сгрудившимися машинами и тускло мерцавшими светильниками. Светлые черты лица Лорейн словно противостояли окружающему мраку, а ее золотые волосы, казалось, сломаются от холода, царившего на судне.
— Хорошо, — сказал он, не найдя подходящих слов. — Пойдем.
— Марк…
— Что?
— Н-нет, ничего.
— Я просто хотела сказать… если у нас не получится… Ты славный парень. Ни с кем на свете я не хотела бы быть, кроме тебя.
Несмотря на принятую дозу стимулятора его сердце дрогнуло. Через ткань костюма он похлопал ее по руке.
— Взаимно, малыш. Должен признать… думаю ты поймешь… мне с трудом удалось остаться джентльменом, находясь все эти дни в твоей каюте. И мне бы не удалось это, если бы я так не ценил тебя.
— Черт возьми, думаешь мне было легко оставаться леди?
Она развернулась на каблуках.
— Идем.
Они начали взбираться по лестнице в кабину пилота. Фрезер включил прогрев двигателя, а затем нажал на стартер.
Через ботинки он ощутил вибрацию пола.
— Быстрее, пока не сработало зажигание!
У входа в воздушную камеру она отклонилась, пропуская его. Марк толкнул ее вперед. Вибрация быстро нарастала. На трапе Фрезер отпустил поручень и кубарем скатился вниз. Очутившись в полной темноте между припаркованными судами, он начал шарить руками по сторонам. Чьи-то пальцы сжали его руку. Лорейн тянула его на север, затем в обход на запад.
Фрезер осторожно выглянул из-за посадочной лапы. Поле, отделявшее его от города, казалось желто-серым в свете трех четвертей Юпитера. Впереди, с правой стороны стояла «Олимпия». В ней заключалась вся их надежда. Но взгляд Марка был прикован к громадной сфере «Веги», к силуэтам ее пушек на фоне Млечного Пути и дюжине вооруженных людей, окружавших ее. «До взрыва двигателя остается минута.» Уверенный в своем прогнозе, он начал считать.
«Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят шесть… нет — семь, пятьдесят пять… двадцать четыре, двадцать три, двадцать два…»
Мир задрожал под ним. Грохот прошел через ноги и взорвался в голове.
Стоявший рядом катер покачнулся на шасси. Он знал, что лучше не смотреть на столб бушевавшего огня. Бело-голубой свет безжалостно осветил землю, шероховатости на поверхности бетона казались горами.
