— Медалон будет разорен. Его жители будут рассеяны или порабощены, или убиты из-за того, что мы оказались трусами и не помогли им.
Гребешок Волфило вздыбился.
— Не называй меня трусом, — сказал он, — или я перестану называть тебя Ривом.
Теор задохнулся от гнева. Но врожденное самообладание победило. Он все взвесил и сказал:
— Как я понимаю, ты хочешь препятствовать возвращению.
Волфило кивнул в знак согласия.
— Предлагаю собрать армию и посвятить ее в наши планы.
Остаток дня он готовился к речи. Когда-то он изучал риторику, а его беседы отточили его красноречие.
На закате армия собралась у озера. Теор взобрался на пенек и осмотрел собравшихся. Ряды копий и шлемов поблескивали в угасающем вечернем свете.
Щиты были ободраны и погнуты. Но по-прежнему на них красовались эмблемы, повествующие об их славной истории.
— Самцы и полусамцы Ниара!
Его голос канул в неподвижную тишину озера, отражавшего темные верхушки леса. По рядам пробежал легкий шепот.
— Оба моих полуотца погибли у Гилен Бич. Там, где полегли ваши товарищи и родственники. Теперь мне сказали, что я должен предать их.
— Что? — возмутился Волфило. — Я отвергаю…
— Рив говорит, — сказал Теор. — По законам Ниара ты скажешь, что пожелаешь, после меня. Никто не вправе перебивать меня.
Он повернулся к армии.
— Враг опустошает нашу землю, подбираясь к нашему городу. Он возьмет его в кулак и будет ждать, пока наши дети и товарищи не умрут с голоду. Я не могу назвать нашу пассивность преступлением. Мы сами находимся в таком же положении.
В ответ раздался рев толпы.
Когда Теор закончил, его место занял Волфило. Посмотрев на оружие, угрожавшее ему, он закричал:
— Если это ваша воля, так тому и быть. Мы пробудем здесь еще пару дней, собирая продовольствие, а затем вернемся в Медалон. Разойтись!
Он спустился на землю и отыскал Теора.
— Это были жестокие и несправедливые слова. Ты хорошо знаешь, я сделал все, что мог, для людей.
— Да, это правда.
Теор похлопал воина по плечу.
— Но разве у меня другая задача? Ведь ты сам говорил, что часто приходится жертвовать многим ради сохранения главного.
— Итак, в жертву ты принес мою честь.
— Никогда. Они не вспомнят моих слов. У них останется в памяти, что ты повел их домой.
Волфило стоял некоторое время, поглядывал на младших самцов. Наконец он положил свой топор к ногам Теора в знак покорности — по древнему обычаю.
— Поистине в тебе течет кровь наших предков, — сказал он. — Ты рожден Ривом.
Улыбка обнажила его зубы.
