— Мы должны что-то предпринять. Разобраться что тут к чему. Если мы не сделаем этого, нам никогда не вернуться к папе. Ясно же, что этот летчик, и доктор, и Пинки работают на них, я хочу сказать, на Него и на Китайца, и мы должны знать, чем они занимаются. Тут что-то ужасно важное, Джуди, и дурное.
— Да, но как мы это выясним?
— Придется провести расследование.
Звук этого слова подействовал на Никки живительно, и он прибавил еще:
— Придется порыться в их грязном белье.
— А это обязательно?
— Люди из ФБР всегда так делают.
— А-а, ну тогда ладно.
Она не очень отчетливо представляла себе, что такое ФБР, и оттого ей оставалось лишь согласиться.
— Главное дело, пока мы не выясним, чем они тут занимаются и кто они такие, мы не сможем ничего предпринять.
— Не сможем.
— Значит, нам придется за ними следить, как будто мы шпионы.
— Думаешь, у тебя получится? — с сомнением спросила Джуди, проявляя куда более глубокое понимание характера Никки, чем он мог от нее ожидать.
— Что это ты хочешь сказать?
— Ну…
И подумав, она как можно мягче сформулировала свои сомнения:
— Это ведь не то, что играть в индейцев.
Никки не одобрял критических суждений на свой счет, даже неявных, а потому рассердился.
— Я…
— Никки, тут же дело не в том, чтобы расспрашивать людей, обещая им, что ты ничего никому не скажешь, или подслушивать у замочных скважин. По-моему, это больше похоже на то, что ты и сам не должен сознавать, что ты делаешь.
— Можно и сквозь замочные скважины подслушивать.
— Ну тогда ладно, — сказал она, почувствовав облегчение от того, что дело предстоит не очень серьезное, больше похожее на игру, — я думаю, это у нас получится.
— И потом, мы можем следить за ними.
— Сесть им на хвост.
— Точно.
— В кафельных коридорах не больно-то на хвосте посидишь.
— Можно обыскать их комнаты, — неуверенно сказал он, — когда их там не будет.
Чем практичнее становились их предложения, тем тише они говорили.
— А если нас застукают?
Он не знал, что тогда может случиться, — на этот счет у него никакого опыта не было. Вряд ли шпионы отделываются взбучкой или тем, что их пораньше отправляют в постель, — во всяком случае не там, где стреляют из пистолетов. Как и Джуди, он понимал, что глупо двенадцатилетним детям пытаться сорвать осуществление огромного заговора.
И все-таки он знал, что они правы.
Прежде всего, они попали в положение, которое в определенном смысле диктовало им образ действий. А с другой стороны, Никки испытывал уверенность, что он, если подопрет, сможет надуть кого угодно. Дети, когда они дают себе труд позабыть, в чем, собственно, состоит правда, лгут с большим мастерством. И кроме того, он сознавал свое превосходство перед взрослыми по части находчивости, как и то, что детям обычно грозит меньшая опасность, чем взрослым. Удобно, когда тебя принимают за незрелого простофилю (хоть Никки и не понимал, что к нему именно так и относятся), особенно если ты намерен податься в шпионы.
