— Так как же все-таки вас зовут? — с любопытством спросила Джуди.
Он кашлянул и хрипло ответил:
— В точности как я сказал. Малютка Нелл.
— Нет, вы сказали Бен Бакштаг, а потом, что вас зовут Весельчага, а потом еще…
Совершенно неожиданно он перешел на шотландский выговор и умоляюще прошептал:
— Только не говорите ему, что я с вами болтал. Ни словечка, ладно?
— Кому не говорить?
Он уронил тарелку и ответил:
— Хозяину.
Глава четвертая
Лицом к лицу
Он спустил их на лифте вниз и повел по одному из мерцающих коридоров с лампами в сводчатом потолке, отстоящими одна от другой, как на станции подземки. Человеку, идущему вдоль правой стены тоннеля, казалось, что лампы отбрасывают свет лишь на его сторону, но не на другую, они словно изображали фазы движения кометы или вереницу уходящих вдаль осветительных снарядов. Коридор отсвечивал, подобно внутренности ружейного ствола. Толстый войлок устилал его пол. Беззвучие их шагов и неколебимое спокойствие света создавали у детей ощущение, будто что-то ожидает их в конце коридора. Они слушали его безмолвие, чувствуя, как оно нарастает в ушах. Вид у коридора был самый погребальный, — «Гранд-отель» да и только.
Коридор уперся в большую черного дерева дверь с тяжелыми, декоративными панелями восемнадцатого века. Дверь казалась здесь неуместной, как дворцовая мебель из Бленхейма или Чатсуорта в операционной. От нее веяло таинственностью и богатством, и казалось, что она говорила: «Да, это здесь, внутри». В старинных университетах за такими дверьми обычно ожидает ректорский дворецкий в белых перчатках и с серебряным подносом для визитных карточек.
Бонио потянул за полированную медную ручку вроде тех, что порождают в далеких кухнях звон, — звон колокольца, висящего на подобии металлической мутовки или часовой пружины, соединенном с ручкой натянутой проволокой.
Медленно поворотясь, дверь сама собой отворилась.
Бонио знаком показал им — входите. Сам он остался снаружи. Лицо его походило цветом на сыр.
Старомодную прихожую украшали оленьи рога — с двенадцатью ответвлениями, — и стойка для зонтов, изготовленная из слоновьей ноги в медной оплетке. В стойке торчал альпеншток. Еще была здесь картина работы Ландсира, изображающая умницу-ньюфаундленда, придерживающего лапой котенка, на пластинке под ней значилось: «Верные друзья». Имелась в прихожей и красного дерева стоячая вешалка для шляп, с гнутых рожек которой свисала драповая охотничья шляпа и просторное клетчатое пальто. А под оленьими рогами, действительно, стоял на резном сундуке серебряный подносец с кипой бурых визитных карточек, приобретших от времени табачный оттенок. На самой верхней значилось: «Мистер и миссис Чарльз Дарвин».
