Однако попытка подкупа не увенчалась успехом. Когда тот же добряк снова принес им еду, он только улыбался, совершенно как кошечка. Разговаривать с ними он не пожелал. Что бы они ни говорили ему, он лишь улыбался и улыбался и вообще вел себя, как последний мерзавец.
Время после полудня тянулось долго и скучно, и детей охватило чувство, будто их в наказание оставили в школе после уроков. Они обшарили унылую, смертельно-белую палату, которая могла бы показаться более пригодной для обитания, если бы ее выкрасили, ну, хоть в кремовый цвет, что ли, да уж если на то пошло, так в какой угодно, только не в белый, — белый это вообще не цвет. Джуди обратила внимание на то, как скруглены в ней все углы, — чтобы легче было подметать, — а на Никки произвела впечатление геометрическая точность, с которой была уложена плитка.
— А вот интересно, сколько комнат в этой скале?
— В тот коридор их много выходило.
— И лифт у них большой.
— Чтобы все это соорудить нужны целые века.
— Я еще мог бы понять, — добавил Никки, — если бы они понаделали тут пещер, взрывая скалу динамитом или еще чем, но тогда стены были бы грубые, как в угольной шахте, а у них тут все устроено совсем как в общественной уборной. Тьфу! Вот именно на нее и похоже. Так ведь чтобы столько нагородить, нужны миллионы людей. Наверняка народу здесь больше, чем мы с тобой видели.
— Слушай, а может они тут что-нибудь производят, может быть, у них здесь фабрика? Фальшивки какие-нибудь изготавливают или опиум варят?
— Уж тогда, скорее, атомные бомбы.
— А это возможно?
— Я думаю, нет. Чтобы делать атомные бомбы нужны богатства целой страны. Вроде России.
— Так они, может, и есть русские.
— Пока мы тут никаких русских не видели.
— А Бонио кто?
— Притворяется ирландцем, но по-моему, он совсем не ирландец, а ты как думаешь?
— Он, вроде, с виду добрый.
— Скотина он, вот он кто.
— Ну, ты же не знаешь, скотина он или нет. В конце концов, это он нам еду приносит.
— Ай, да он скорее всего стюард какой-нибудь. У него руки сальные.
— Каким же им еще быть, если он стюард? Наверное, ему приходится мыть посуду.
— Во всяком случае, мне он не нравится. Будь он порядочным человеком, он нам сказал бы про Шутьку.
— А он может и не знать про нее.
— Ну ладно, ладно.
После угрюмой паузы Джуди сказала:
— Может быть, он такой же пленник, как мы. Как по — твоему, они нас всю жизнь здесь продержат?
Однако ужин, когда он, наконец, наступил, принес им новую пищу для размышлений. Ужин был как в заурядном ресторане — черничный джем из консервной банки, которого дети терпеть не могли, мороженое с персиками, только не свежими, а тоже консервированными и совершенно бесценный кларет, ни больше ни меньше, вкусом напоминавший чернила. Ужин им подал безмолвный Бонио, облаченный в белую куртку. Руки у него дрожали.
