Оказавшись на первом этаже, он по кафельному полу прошел в Малый банкетный зал. Для послов обычно не устраивались грандиозные пиршества, это — привилегия доммов или равных монархам гостей. Сегодня на банкете собрались только те из родовитых жителей города, кто непосредственно имел отношение к переговорам, и их семьи; но и их оказалось достаточно — зал был переполнен. Отец Надамы, Тирас ден Эквин, тоже должен быть здесь с женой и дочерью. От этой мысли сердце Каландрилла заныло.
У входа в зал часовые приветствовали Каландрилла, и он махнул им в ответ рукой. Перед аркой он остановился. На улице сгущались сумерки, и поэтому вдоль стен уже горели факелы; сандаловое дерево, тлевшее в медной жаровне, наполняло воздух ароматным дымом. Билаф сидел за Высоким столом, стоявшим на черном мраморном возвышении в три ступеньки, лицом к арочному входу; по правую руку от него восседал посол, по левую — Тобиас. Справа от посла стул был пустой. Каландрилл задержался в дверях, осматривая зал. Все наиболее важные советники домма сидели за столом у подножия Высокого стола; там была и Надама.
Она выглядела восхитительно. На ее каштановых, высоко забранных, чтобы подчеркнуть бледную стройность шеи, волосах играли золотистые блики, отбрасываемые факелами. Глаза ее светились, она широко улыбалась, а когда повернулась к матери, белый шелк так выразительно натянулся на груди, что у Каландрилла даже перехватило дыхание. Глубоко вздохнув и пытаясь придать лицу достойное выражение, он ступил в зал.
Когда он подошел к Высокому столу, Билаф коротко взглянул на него и что-то пробормотал человеку, сидевшему по правую руку от него. Посол — высокий, стройный, с красивым орлиным носом и коротко подстриженными волосами — сидел прямо, и его темные глаза поблескивали на загорелом лице, оттененном бледно-голубой и золотистой одеждой. Он взглянул на Каландрилла и кивнул. Тобиас тут же с улыбкой что-то добавил ему в другое ухо, и Каландрилл понял, что они говорят о его опоздании. Юноша покраснел и инстинктивно ускорил шаг. Проходя мимо Надамы, он поймал на себе ее взгляд и улыбнулся, довольный ее молчаливым приветствием.
— Наконец-то.
Билаф смотрел на сына холодными серыми глазами, задумчиво теребя медаль, свисавшую с его шеи. Каландрилл покраснел еще сильнее и, пробормотав что-то в свое оправдание, сел.
— Мой младший сын, Каландрилл, — представил его послу Билаф. — Каландрилл, этот господин — Варент ден Тарль из Альдарина.
