- Признайтесь, она на меня сердится.
Он имеет в виду Изу. Еще недавно Шамбон довольствовался намеками, сохранял определенную сдержанность. А потом мало-помалу стал поверять мне свои волнения, и именно эта жажда признания, желание привлечь к себе внимание, разыгрывать роль персонажа во власти чувств, чтобы исподтишка стать хозяином положения, делает его столь опасным. В определенном смысле он хуже своего дяди.
- О, я вижу, что сердится.
- Да нет же! Она устала, вот и все. А ты не можешь оставить ее в покое.
- Но я молчу.
- Да. И притом - смертная тоска в глазах, услужливость униженного любовника.
- Я люблю ее, Ришар.
Еще один шаг к сближению. До сих пор он не смел меня так называть. Теперь он обращается ко мне как к шурину. Я отворачиваюсь.
- Слушай, Марсель. Давай начистоту. У тебя никогда не было любовниц?
Выразительный и стыдливый взгляд исподлобья.
- Ну, отвечай.
- Нет, - шепчет он. - Это меня не интересовало.
- О, о! Не рассказывай мне сказки. Но тем не менее сразу видно, что ты ничего не смыслишь в женщинах.
- Ну знаете, это уж слишком!
- Иза заслуживает уважения. Ты не сводишь с нее глаз, как улитка с капустного листа. А она, представь себе, в трауре. Он зло смеется.
- Она не была в трауре, когда позволила себя обнять. "А вот за это, любезный, ты мне заплатишь", - думаю я, но продолжаю, не моргнув глазом:
- В течение какого-то времени она себе не принадлежит, тебе следует это понимать. Позднее... Он хватается за слово.
- Вы думаете, позднее? Но что значит позднее? Через месяц, два?
Внезапно он с яростью бросает окурок в камин.
- Не думайте, что я буду ждать два месяца. Этот вид оскорбленной вдовы - не выйдет! Вы оба смеетесь надо мной!
Он шумно дышит. От веснушек лицо кажется изъеденным молью.
- Если уж на то пошло, мне довольно сказать одно слово...
Резким толчком я швыряю коляску, хватаю его за руку.
- А ну-ка, повтори... я хочу его услышать, это слово! Он пытается вырваться. Ему страшно. Еще немного, и он поднимет локоть, чтобы защитить лицо.
- Нет, нет... Я неудачно выразился. Я хотел сказать... если я сделаю ей предложение... может, она этого ждет.
Краски возвращаются к нему, и, чувствуя себя снова в выгодном положении, он тихонько разжимает мои пальцы, мило улыбается. Привычной улыбкой избалованного ребенка.
- Ну и силища же у вас!
Затем мрачно продолжает, словно страдая оттого, что напрасно навлек на себя подозрения:
- Она вышла замуж за дядю. Но почему не за меня?.. Много ли мне надо? Немножко любви, и только. Я положил к ее ногам...
