- Как ты думаешь, сколько времени он будет влюблен в тебя? Ведь речь идет именно об этом.
- Да.
Нас сближало слишком многое - риск. Не было нужды много говорить.
- Я не уступлю, - сказала она.
- Само собой.
Она замолчала, покусывая кончик пальца.
- Ты хочешь, чтобы я вышла за него? - выговорила она наконец.
- Да. Я хочу, чтобы ты вышла за него.
Она склонила голову и тихо продолжила:
- Ты понимаешь, что делаешь?
- Разумеется. Хочу обеспечить тебя.
- И когда это произойдет?
Она смотрела на меня пристально и тревожно.
- Замужество - это ведь только начало, - прошептала она. - Я права?
Я поцеловал ей руку.
- Доверься мне. Прежде всего обеспеченность. Мы не должны оставаться здесь на положении жильцов. А потом... потом я тебе объясню.
- Объясни сейчас же.
- Замужество - дело хрупкое.
- Развод?
- Почему бы нет? Не зря придумано.
- И ты полагаешь, что такой человек, как он, допустит, чтобы им манипулировали? Ты что-то от меня скрываешь.
- Нет, Изочка. Уверяю тебя. Я не более тебя знаю, чем все это кончится. Но мы его перехитрим. Положись на меня.
Оставалось только предоставить событиям идти своим чередом. Иза занималась Фроманом. Я надумал приручить Шамбона. Нетрудно было заметить, что Иза нравилась ему. Если бы только мне удалось натравить племянника на дядю!.. С одной стороны - старуха, с другой - Фроман, а посредине Шамбон, бедняга, этакий трусливый девственник, занимавший в цементной промышленности второстепенный, как я потом узнал, пост. Этот тип был мало на что способен и привык покоряться. Но ведь бараны, если их довести до бешенства, становятся опасными. Оставалось довести его до бешенства. Я взялся за это без промедления. Он стал бегать ко мне, едва выдавалась свободная минута.
- Я забираю вас, - предлагал он. - Прогуляемся по парку, вам нужно подышать. Давайте. Ну, сделайте усилие.
Он осторожно толкал коляску к ближайшим деревьям. Там, на площадке, стояла скамья, откуда можно было созерцать сверкающую гладь реки, терявшейся в голубых далях. Мне казалось, я открываю сказочный край из-за плеча Моны Лизы.
- Вам удобно? Не холодно?
Шамбон воображал, что у меня мерзнут ноги.
- Видишь ли. Марсель, - начинал я.
Это произошло, как нечто само собой разумеющееся с первого дня моего переселения в замок.
- Видишь ли, Марсель...
Он был взволнован как мальчишка, которому поставили хорошую оценку. Я же продолжал разговор, вдаваясь в более или менее вымышленные воспоминания, рассказывая о себе с видом спортсмена, которому особенно приятно наконец найти собеседника, компетентность которого он ценит.
