— Ясно. Ладно, ждите. Попробую что-нибудь придумать.
Марлен накинула капюшон и двинулась к выходу. Дверь отворилась.
— Спасибо! — крикнул вслед виконтессе Лавочкин. Дверь со скрежетом захлопнулась, лязгнул засов. Коля наставил на Шлюпфрига палец:
— Только не говори, что это была та самая девушка, из-за которой ты теперь человеко-кобель.
Шлюпфриг промолчал.
Солдат принялся шагать по камере, рассуждая вслух:
— Знаковая встреча! Похоже, полоса неудач заканчивается… Только бы выбраться из этой тюряги. А там мы еще посмотрим, кто хозяин знамени! А виконтесса обворожительна, и — надо же! — родственница Тилля! Как всё ловко складывается… Марлен, елки-ковырялки!
Сокамерник вскочил и преградил путь Лавочкину. Глазки Шлюпфрига гневно полыхали, а когда он заговорил, слова выскакивали из него подобно выстрелам:
— Ты это… Про Марлен забудь. Она моя любовь. Моя единственная любовь. Я, может, живу только благодаря надежде, что она меня простит… Ну, или кто-нибудь расколдует… Забудь о ней, Николас!
Солдат отступил на шаг.
— Да ты, друг, ревнуешь?! Не кипятись! Ты же маркиз, а я всего лишь рядовой Российской армии да и то числящийся в самоволке.
— Издеваешься… — прошилел Шлюпфриг. — Ты барон. Ты герой королевства Вальденрайх, о тебе книжки написали. А я? Пес в башмаках…
Рыжая голова поникла, оборотень плюхнулся на солому, шмыгая носом.
— Ладно, Шванценмайстер, не дрейфь, солдат ребенка не обидит, — успокаивающе заговорил Лавочкин. — Только никак не возьму в толк такую штуку: если ты так любишь Марлен, то какого хрена ежедневно и еженощно бегал по бабам?
— Зов природы… — всхлипнул Шлюпфриг.
— И Марлен тебя простит, когда узнает?.. — Оборотень мигом обозлился:
— Решил заложить, да?
— Дурак. Я подло не играю, в отличие от некоторых ворюг. Хватит болтать, не ровен час наболтаешь еще чего-нибудь, поколочу… Взбодрись, Шванц, надежды юношей питают.
Шлюпфриг испустил тяжкий вздох.
— Питают, вот именно! — Он подскочил к двери, забарабанил в нее кулаками. — Эй, тут жрать дают?..
Как ни странно, дали. Похлебка была дрянная, зато хлеб из отрубей — почти съедобный. Отужинав, Коля взбил сено в кучу, разлегся.
— Слышь, Шванц, — позвал он кобелька. — Дед меня учил, что нужно делать добро даже тем, кому не стоило бы. Когда я встречусь с Тиллем Всезнайгелем, будь рядом. Думаю, он распутает заклятие, наложенное братом. Попрошу, мне он вряд ли откажет.
— Ты это серьезно?! — пролепетал юнец. — Спасибо, Николас! Я обязательно буду… И прости за штандарт…
