— Откуда едешь?
— Из столицы, известное дело. За мукой ездил. Жена велела: «Гюнтер, привези мне два мешка мучицы». Вот я и поехал.
— А молоток тут при чем?
— О, это целая история, — протянул Гюнтер. — Во-первых, денег хватило только на мешок. Я поистратился, туда добираючись.
— На девочек? — осклабился Палваныч.
— Если бы! На женщин! — загадочно ответил крестьянин и развил тему. — Две такие красивые и очень внушающие доверие. У них, бедняжек, корабль отплыл, опоздали они. Вот взаймы и попросили на денек-другой. Я на постоялом дворе прождал трое суток, а они так и не вернулись…
— Э, рядовой, — прапорщик пихнул локтем Колю, — а всё-таки приятно знать, что ты не самый распоследний лох, правда?
Мужик продолжил:
— …Думаю, не случилось ли с ними плохого? Однако я отвлекся. Приехал на рынок, сторговался. Тащу мешок. Тут добрый человек ко мне подбежал, участливый такой… Говорит: «Мука — это сиюминутный прах, ты, работяга, лучше у меня зерна возьми да засей! С каждого зернышка по колоску — вот тебе и в десять раз больше, чем было». Я, конечно, задумался. Парень я с руками, не без головы тоже. Выгоду чую, словно гончая лису. «Купил бы у тебя зерна, — говорю, — только денег нет». Он отвечает: «Не беда, нешто я не выручу предприимчивого человека! Меняю твою муку на свое зерно! Честно и благородно. Ты мне мешок, я тебе десятую часть рожью». Я прикинул, то же на то же вышло. Выращу урожай — будет мне мешок зерна или больше. Ударили по рукам. Погрузил в телегу куль зерна, домой двинулся. Задремал на ходу (жарко было и скучно). Очнулся. Нету моей ржи. Видно, птицы склевали, пока я спал. Они, пернатые твари, совсем наглые стали, прожористые. Даже куля не оставили.
— О! — многозначительно окнул Коля, задумавшись о науке психиатрии.
— А молоток-то здесь при чем? — нахмурился прапорщик.
— Молоток? A! Молоток… Так я его из дома взял. Вдруг колесо сломается…
Серая в яблоках заржала. Наверное, ей было еще смешнее, чем Палванычу с Лавочкиным. Крестьянин проявил вежливость:
— Куда сами едете?
— Ищем сына моего. Младшенького. — Дубовых не стал изобретать свежих легенд. — Заплутал он, бедняга. Шляп… Шлюх…
— Шлюпфриг! — подсказал солдат.
— Точно, он! — подтвердил прапорщик.
— Что же ты, добрый человек, так неудачно сынка назвал? Сам путаешься, — сочувственно покачал головой Гюнтер.
— Слово не «Першинг-2»: вылетит, не перехватишь, — изложил свое видение проблемы Палваныч.
— А вон и наша деревенька, Швахвайзехаузен.
