— Кто тебя говорить учил? — спросил Палваныч. — Треплешься, как Пушкин с Лермонтовым, блин.
— Не имел чести знавать. А манеру изъясняться принял от многих достойных представителей аристократии.
Пес проговорил это с нечеловеческим достоинством. С собачьим.
— Эти представители посещали тебя в деревне? — Лавочкин лукаво улыбнулся.
— Ваша ирония простительна, ибо опирается на неосведомленность, многоуважаемый Николас, — печально прогундосил кобель. — Я начал жизнь в столице.
Коля перебросил мешки с левого плеча на правое. Солдат тайно костерил прапорщика за то, что тот сгрузил свою ношу на него. Вроде бы не тяжело, но неудобно и нечестно. И между прочим, вчера мешок Палваныча казался легче…
— В столице, значит… — продолжил беседу рядовой. — Да вы, получается, светский лев?
— Издеваетесь, — насупился кобелек. — Каламбурите… А ведь всего три года назад я отчаянно воспламенял на балах!
— Зажигал, что ли?
— Истинная правда. Я блистал.
— Еще бы. Гвоздь вечера — пес в башмаках, — проговорил Палваныч, перепрыгивая маленький ручей. — Так, привал. Приказываю поесть-попить,
Король столичных вечеринок плюхнулся на траву, разул ногу и принялся с остервенением чесаться за ухом. Звук получился, словно вертолет летит: тыр-тыр-тыр-тыр-тыр…
Дубовых даже в небо посмотрел.
Выбрали место посуше, расселись, Коля расстегнулся, размотал знамя, давая торсу отдых. Прапорщик наворожил курятины.
Пока личный состав уплетал завтрак, в Палваныче потихоньку просыпался командир-стратег. Потянуло проинвентаризировать имеющиеся ресурсы.
— Рядовой Лавочкин, доложи про оставшиеся в твоем распоряжении фокусы!
Парень не сразу понял, что Дубовых подразумевает под фокусами.
— Ах, это!.. Если честно, товарищ прапорщик, то не знаю. Знамя сказало…
— Ты точно не пил?
— Тьфу, чувство подсказало: знамя растеряло всё сильное волшебство. Остались мелкие, как вы их называете, фокусы,
— Почему?
— Приведу аналогию, — сумничал Коля. — Допустим, магия — это капающая вода, а знамя — кружка. Мы хотим напиться, то есть загадать желание. Выпиваем кружку, ждем, когда накапает еще. Чтобы утолить жажду, хватит и кружечки-двух, а чтобы затушить костер, необходимо ведро. Мы не сможем затушить костер. До происшествия со стрелой знамя было цистерной, в которую хлестал неимоверный поток воды. Сейчас оно — кружечка. Поэтому нельзя мгновенно переместиться в пространстве.
— На редкость красивая метафора, — встрял Пес в башмаках. — Вы поэт, Николас.
— Кстати, знамя запросто помогало писать песни и играть на лютне, — вспомнил солдат. — Скорее всего, это не самое сложное колдовство.
