— А запахи! — прошептал Коля. — Здесь и осень, дыханием старящая листья… И сырая от дождей земля, запасающая тепло в надежде побороть зиму… И редкие вкрапления запахов животных, сытых, бодрых, готовых к холодам…
— Да вы поэт, Николас, — сказал Мор.
— Знаете, Морген, там, откуда я прибыл… — Парень зажмурился. — Там очень большие города. Больше Пицельбурга. И нет в тех городах ароматов живого леса, редкие деревья, клочки поросшей травой земли, и — дома, дома… Замощенные улицы летом раскаляются и незаметно чадят, как старая сковорода…
— Вы положительно поэт. А описание вашего мира похоже на картинку из ада.
— Конечно, у нас не ад. Леса, похожие на ваши. Моря… Представляете, я жил в часе ходьбы до реки и в получасе быстрой езды от замечательного леса и почти этим не пользовался! А звуки? Вон там, — Коля указал на ближайший куст, — роется заяц.
— Шутите? — Мор присмотрелся. — Ух ты! И верно… — Серый грызун был почти неразличим на фоне веток.
— И я только сегодня осознал, — продолжил Лавочкин, — что именно здесь, в вашем мире, почувствовал себя лучше. Здесь чистый воздух, нет постоянного городского шума… Отличный мир!
— Если б еще не люди, — печально добавил наемный убийца.
— Берегись! Сверху! — крикнула Брань.
Коля и Мор задрали головы, инстинктивно прижимаясь к лошадям.
С неба падал каменный шар диаметром с человеческий рост.
— Игры великанов! — Морген придержал коня.
Шар бухнулся перед путниками, чуть сбоку, вырвав огромный клок земли, и покатился по дуге под уклон, то есть прямо на них.
Лошади испуганно заржали, бросились врассыпную.
Немного поодаль упал второй шар, чуть больше первого.
— К роще! Все скачите к роще! — заорал Мор. Лавочкин оценил обстановку. Роща была в зоне недолета «мячиков». Морген и Брунхильда выправили к ней. А вот жеребец Марлен Всезнайгель ополоумел и несся чуть ли не навстречу катящемуся шару. Землю сотрясли удары еще двух шаров.
Солдат кинулся за девушкой. Ее жеребец метнулся от нового снаряда, Коля сократил расстояние, направив коня наперерез. Следующий шар бабахнул перед носом Лавочкина.
Конь встал на дыбы и завалился набок. Парень успел выскользнуть из седла. На его счастье, ноги не застряли в стременах. Коля со всего маху ударил копчиком по дробенландскому бездорожью и разгильдяйству.
Невзирая на боль, вскочил на ноги.
Тем временем жеребец Марлен вновь шарахнулся в сторону. Теперь — в сторону солдата. Лавочкин, не раздумывая, в каком-то отчаянном прыжке оказался рядом, вцепился в уздцы, повис на них всем весом.
