Дело осложнялось тем, что никто из побывавших накануне в доме Жигунова не знал пятого собутыльника. Во всяком случае” все так утверждали. Такие нравы царили в доме — достаточно было прийти с бутылкой и ты уже свой человек. Червивка позволяла легко пройти сквозь плотные без щелей ворота в любое время суток. Она становилась способом знакомства, представляла человека с Наилучшей стороны, устраняла недоразумения, помогала понять и простить любого.
С этим надо согласиться — бутылка создавала ту самую видимость дружбы и теплых товарищеских отношений, к которым все стремятся и которых всем нам недостает. Не хватало человеческого участия и этим людям. Вряд ли стоит все сводить к огульному их заклеймлению. Не у каждого есть интересная работа, не всем удается заниматься любимым делом, не всем повезло сохранить и приумножить друзей — а не в этом ли смысл жизни? Что еще может сделать нас счастливыми, как не друзья и увлеченность? И, куда деваться, бутылка дает такую иллюзию. Призрачную, недолгую, обманную. Да, она убеждает на какое-то время, что жизнь интересна, что сами мы не лыком шиты, а за столом сидят люди, готовые понять нас, восхититься нами, воздать нам должное. И в голову не приходит, что человек, сидящий напротив, осоловело смотрит не столько тебе в глаза, сколько на увесистый молоток с промасленной ручкой и улыбчиво прикидывает прочность твоего черепа…
И, наконец, первый успех. Его не могло не быть, учитывая размах работы. Рискнув, можно даже сказать, что успех был неизбежен.
Раздается не очень уверенный стук, и в кабинет, где расположился штаб следствия, несмело, уж больно начальников наехало много, протискивается сержант местной милиции.
— Разрешите войти?
— Докладывайте, — бросил Белоусов. Наступила пауза, присутствующие повернулись к сержанту. Все ждали новостей, все были готовы к ним и нетерпеливость проявлялась даже в служебных словах.
— Да особенно-то и докладывать нечего, — начал сержант. — Дело в том, что я, вроде, видел этого…, длинного, которого ищем.
— Где? — выдохнули едва ли не все, сидящие за столом. Можно было ожидать чего угодно, но чтобы вот так просто пришел человек и доложил, что видел… На это и надеяться боялись.
— Где вы его видели? — спросил Зобов, стараясь говорить спокойно.
— Это… У себя дома, — сказал сержант и замолчал, ожидая следующих вопросов.
— Когда?
— Вчера. Утром.
— Обстоятельства?
— Это… Пришел, постучал… Я вышел. Спрашиваю, чего нужно. Он вроде того, что удивился, когда меня — увидел, вроде того, что ожидал увидеть другого… Говорит, Дергачев нужен. Тот самый Дергачев, Анатолий… Который погиб.
