— За вами пришел муж, так?
— Пришел, — скривилась Борисихина. — На кой — ума не приложу. Но пришел, батю своего привел…
— Да, вид у вас был не блестящий.
— Могу себе представить, — усмехнулась Борисихина.
— Он увел вас из дома Жигунова. Похоже, что тем самым от смерти спас.
— А кто его просил? — неожиданно трезво спросила Борисихина. — Он все спасать меня стремится, а зачем это ему понадобилось, ума не приложу. Спасает от дурной жизни, от дурной компании. А зачем меня спасать? Ради чего? Для какой такой надобности я нужна кому-то трезвая, правильная, завитая да напомаженная? Таких и без меня хватает, а по мне так даже многовато. Для хорошей жизни он меня спасает? Неужели он такой дурак, что не может понять — это невозможно? Я не стремлюсь к хорошей жизни, если уж на то пошло, я не знаю, что это такое. Она идет по какому-то другому расписанию… Что делать, не увлекают меня ни производственные дела, ни общественная деятельность, да и санитарное состояние города не очень тревожит… Наверно, это плохо. Вы уж простите… Видно, конченный я человек.
— Может быть, он вас любит?
— Муж? С него станется… Но это пройдет. Это у него быстро пройдет. Меня нельзя любить слишком долго. Вредно для здоровья, — Борисихина невесело улыбнулась.
— Ваш муж подозревается в, убийстве. Как вы думаете, мог он вернуться снова в дом Жигунова и отомстить за то, что вас напоили, довели до безобразного состояния… Уж коли он вас любит, то наверно из ревности…
— Я же сказала, что с длинным у меня ничего не было. Во всяком случае, я не помню… Это я бы помнила… Так что для ревности у мужа не было оснований.
— Опишите того парня, — попросила Засыпкина.
— Игруля, молодой, ничего так парнишка… Ничего, — Борисихина усмехнулась, видимо, восстановив в памяти еще одного гостя Жигунова.
— Рыжий? — решила помочь ей Засыпкина.
— Да какой он рыжий?! Черный.
— Толстый?
— Опять с кем-то путаете. Тощий, узкоплечий, молодой, лет двадцать ему или около того… Веселенький такой мальчик, все улыбается, подшучивает… С деньгами.
— Откуда вы знаете, что с деньгами?
— Голубоглазого все посылал за червивкой. И деньги давал.
— Значит, вы утверждаете, что ваш муж не мог совершить это преступление? Где он провел ночь?
— Дома, наверно, где же ему еще ночевать?
— А вы не знаете? Разве вас не было дома?
— Не было.
— И где был муж тоже не знаете? Расскажите тогда, как сами провели ночь.
— Плохо провела. Можно бы и получше.
— А подробнее?
— Не надо. Совестно, — Борисихина посмотрела Галине Анатольевне в глаза и опустила их. — Ничего нового…
