— Злость еще осталась? — тихо спросил Болан.
— Нет, — еле слышно ответил Рейнолдс. — Просто здорово мутит.
— Ничего, злость никуда не денется. А вот тошнота — с ней, конечно, посложнее. Способна накатить в любой момент. Какое-то время ты не сможешь есть мясо, и тебе еще долго будут сниться плохие сны. А ведь ты только слушал, ты не видел всего этого своими глазами.
Рейнолдс застонал и уставился на свои руки.
— Как тебе это удается? — спросил он хрипло.
— Что — это?
— Как ты можешь... жить дальше?
— Мне помогает злость.
— Понятно.
— Эй, ковбой! — резко окликнул Болан.
— Я справлюсь. — Рейнолдс закурил еще одну сигарету. — Как ты думаешь, — спросил он после долгого молчания, — сколько у него это продолжалось?
— Долго, — коротко ответил Болан.
Рейнолдс передернулся.
— Но почему они так поступили?
— Не знаю. Они могли наказать его за какую-то оплошность. А может, это был допрос.
— Шорти не выносил боли... Я хочу сказать, он выложил бы все после первой же затрещины.
— Это уже ничего бы не изменило, — бесстрастно заметил Болан.
— Не изменило?
Палач медленно покачал головой.
— Они стремятся сломить свою жертву, и для этого все идет в ход — страх, шок, нечеловеческая боль. Постепенно, шаг за шагом, человек превращается в безвольный кусок мяса. Когда жертва начинает признаваться в давно забытых детских грехах — онанизм, украденные пирожные, постыдные тайные желания, — палачи знают, что они у цели. Они вламываются в душу, ковбой, — и вытряхивают ее до дна.
Рейнолдс снова помчался в туалет. Через несколько минут он вернулся и мрачно сказал:
— Продолжай.
— Ты уверен, что хочешь слушать дальше?
— Да. Мне нужно знать все.
— Что ж... Тело сдается гораздо раньше рассудка, — сухо произнес Болан. — Нарушаются нервные реакции — слюноотделение, работа почек и кишечника. После этого боль становится невыносимой, и несчастный уже сам не понимает, что говорит. Он пытается угодить своим мучителям, лишь бы они перестали причинять боль. Палач становится Богом, который один может карать или миловать. Но с каждым криком, с каждой мольбой о пощаде муки только усиливаются. Выхода нет, облегчение способна принести только смерть. А палачи знают свое дело. Они знают, когда нужно надавить, а когда — слегка отпустить, чтобы оттянуть неизбежный конец. Вот так, ковбой.
Рейнолдс громко застонал.
— Но зачем, зачем им нужно выслушивать весь этот бред?
— Они хотят знать максимум, прежде чем судить, что же из услышанного им действительно нужно. Это все равно что вылавливать изюминки из каши. Не станешь же ты рыться в кастрюле — проще выплеснуть все наружу.
