Удар был ужасен. Вероятно, Марджери так и предполагала. Вся краска сбежала с лица Сюзанны, и оно сделалось землисто-серым, затем так же быстро краска снова прихлынула к ее щекам и разлилась до корней волос. Большие серые глаза стали жесткими и непроницаемыми. Некоторое время она молчала; Кадфаэль подумал, что она лишилась речи. Он мог бы, не говоря ни слова, тихо удалиться, но остался, беспокоясь за почтенную Джулиану: неизвестно было, как повлияет на нее эта семейная стычка. Старуха сидела безмолвно, застыв в неподвижности, и только на щеках у нее проступили два красных пятна и глаза сверкали необычайно ярким блеском. С другой стороны, почему было и не остаться, отступив незаметно в тень? Обыкновенное человеческое любопытство было свойственно Кадфаэлю в высшей степени.
Сюзанна наконец отдышалась, и к ней вернулся дар речи. В глазах ее вспыхнул огонь, словно яркий закат, просвечивающий сквозь окна.
— Вы очень добры, сестрица, но я не собираюсь так легкомысленно забросить мои обязанности. Я не сделала ничего такого, за что меня следовало бы уволить от моей должности, и я не собираюсь никому уступать. Разве я раба, чтобы валить на меня работу, пока это кому-то нужно, а потом вышвырнуть за дверь? Вот так за здорово живешь и без ничего? Без ничего! Здесь мой родной дом, я была в нем хозяйкой и буду хозяйкой: мои тут кладовки, моя кухня, мои бельевые сундуки, все тут — мое. Живите себе на здоровье как жена моего брата, — проговорила она с холодной угрозой, — но вы здесь новая, гостья, а у нас свои старинные устои, и здесь я ношу ключи.
Женские ссоры зачастую бывают яростными и свирепыми, в них бьются без пощады, не на жизнь, а на смерть, особенно когда речь идет о праве первенства. Но Кадфаэль не ожидал от Сюзанны, что она настолько выйдет из себя, чтобы потерять свое непоколебимое спокойствие. Возможно, скандал разразился раньше, чем она ожидала, но она не могла не предвидеть того, что случилось, поэтому странно было, что в первый момент она онемела, точно громом пораженная. Сейчас она уже рвала и метала, в пылу сражения она выпустила когти, ее колючий взгляд стал острее кинжала.
— Я понимаю ваши сомнения, — сказала Марджери тем умильнее, чем больше злилась соперница. — Не подумайте, что кто-то чем-то недоволен. О нет! Я знаю, что вы образцово вели дом и с вами нелегко будет сравниться. Но вы же понимаете: жена без обязанностей — это легкомысленная пустышка, в то время как дочь может спокойно сложить с себя бремя домашних забот, передав их в более молодые руки. Я привыкла к работе и не могу жить без дела. Мы с Даниэлем все обсудили, и он со мною согласен. Это мое право!
