— Приведите сюда Ива Хьюгонина, — распорядился Филипп. — Да когда пойдете за ним, прихватите с собой кузнеца — надо сбить с него цепи. Меня убедили в том, что я ошибался, считая его убийцей де Сулиса. Во всяком случае, у меня появились сомнения в его виновности, настолько веские, что я решил отпустить его на волю.
Воины не колеблясь отправились выполнять приказание. Филиппу повиновались без вопросов и рассуждений, но делали это вовсе не из страха. Боявшиеся уже давно покинули его и разбрелись кто куда.
— Я не смог даже поблагодарить тебя, — шепнул Кадфаэль на ухо Филиппу.
— Благодарить меня не за что. Если сказанное тобой правда, то я сделал лишь то, что должен был сделать. Возможно, порой я действую слишком поспешно, но никогда намеренно не плюю в лицо истине. И еще, — бросил он вслед уходившим людям, — оседлайте его коня и соберите вьюки. Впрочем, постойте. Не пристало нашему гостю покидать замок голодным и неумытым. Сделайте все, чтобы он мог привести себя в порядок.
Распоряжения Филиппа были выполнены в точности. Ива расковали, вернули ему седельную суму со всем содержимым и принесли горячей воды. Прошло не менее получаса, прежде чем его привели в зал. Завидя стоявшего бок о бок с Филиппом монаха, юноша остолбенел.
— Этот добрый брат, — заявил Фицроберт, указывая на Кадфаэля, — уверяет, что я заблуждался, считая тебя убийцей, и мне его доводы кажутся убедительными. Я более не считаю тебя своим врагом, а потому не намерен удерживать в своих владениях. Ты свободен.
Ив растерянно перевел взгляд с Филиппа на Кадфаэля. Освобождение явилось для него полной неожиданностью. Однако узником он пробыл недолго, так что следов пребывания в темнице почти не было. Правда, на запястьях виднелись ссадины — следы от оков, но одежда была сухой и чистой, хотя, возможно, он уже успел переодеться в свежее платье. Еще слегка влажные волосы курчавились и пушились, словно у ребенка, но в его угрюмом, напряженном лице ничего детского не было. На Филиппа он взирал с гневом и недоверием. Фицроберт слегка улыбнулся, заметив мрачный взгляд юноши, и промолвил, обращаясь к Кадфаэлю:
— Обними своего друга. Его свобода — это твоя заслуга.
Ничего не понимающий Ив напрягся при первом прикосновении рук монаха к его плечам, но в следующий миг растаял, порозовел и подставил щеку для поцелуя.
— Как это вышло, — запинаясь спросил он, — почему ты здесь? Тебе не следовало…
— Ни о чем не спрашивай, — решительно заявил Кадфаэль, отстраняя юношу. — Не время. Бери то, что тебе предлагают, и радуйся. Обмана здесь нет.
