— В наше время отцы этим не занимались, — морщится Барбара. — Чтобы Доналд прикоснулся к подгузнику? Ни за что! Он их за милю обходил.
— Ричард — замечательный отец, — осторожно вставляю я. — Без него мне бы ни за что не справиться.
Барбара яростно четвертует красную луковицу.
— За ними самими уход нужен, за мужчинами. Хрупкие создания, — тянет она задумчиво, ножом выжимая из луковицы жалобный стон. — Будь так добра, Катарина, помешай соус.
На кухне появляется Шерил и начинает размораживать сырную соломку и фрукты для завтрашних коктейлей.
Я чувствую себя такой одинокой в обществе Барбары и Шерил. Вот так, должно быть, все и происходило на протяжении столетий: женщины возились на кухне, заговорщически обмениваясь взглядами и вздохами в адрес мужчин. Но я так и не стала членом мамафии; мне неведомы шифры, пароли, особые жесты. Я рассчитываю, что мужчина — мой мужчина — возьмет на себя чисто женские обязанности, потому что иначе я не смогу везти на себе мужские. А здесь, в Йоркшире, моя профессиональная гордость и тот факт, что именно я обеспечиваю мужу и детям достойную жизнь, сморщиваются до размеров неловкости. Я вдруг понимаю, что семье нужны забота и внимание, как механизму — смазка для бесперебойной работы, а в моем небольшом семействе шарниры вот-вот заржавеют.
Рич возвращается на кухню, обнимает меня за талию, подсаживает на подоконник, пристраивает голову на моем плече и принимается накручивать на палец мои волосы. Совсем как Бен.
— Счастлива, солнышко?
Звучит вопросом, но по сути это ответ. Рич, я знаю, счастлив в этом доме, где хлопочут женщины, пахнет домашним печеньем и я каждые пять минут не бросаюсь к телефону.
— Он такой домашний, наш Ричард, — с гордостью отмечает Барбара.
— Пожалуй, тебе стоило жениться на какой-нибудь йоркширской девчушке с ярко выраженным талантом к выпечке кексов, — говорю я Ричу в шутку.
А в каждой шутке, как известно, есть доля шутки.
— Не думаю. Я умер бы со скуки. К тому же… — Рич гладит мою щеку и убирает за ухо выбившуюся прядь, — если захочется домашних кексов — я знаком с одной фантастической женщиной, которой здорово удается их подделывать.
После рождественского ланча с Шеттоками я мечтаю только о том, чтобы безраздельно отдаться Леонардо Ди Каприо на телеэкранном «Титанике», но вынужденно ограничиваюсь ролью экскурсовода — конвоирую Бена по гостиной, пока мой мальчик изучает журнальные столики, пробует на зуб электрошнуры от настольных ламп или запускает ладошки в блюда с орехами в разноцветной фольге. Прикидываю варианты: если отниму орехи — рискую заполучить истерику и осуждение со стороны родственников («Она что, собственного ребенка не способна утихомирить?»); если пойду на поводу и разрешу подавиться — рискую жизнью сына и дорогущим ковром Барбары.
