— Ты прав, — согласилась бабушка. Они брели по мысу, храня мирное молчание. Наконец он сказал:
— Раньше ты никогда не говорила о лошадиных силах или удобрениях.
— Раньше я не знала, что такие вещи тоже могут быть интересными, а оказывается, могут.
— А вот о своем, личном, обычно не говорят, — заметил Вернер.
— Вероятно, о самом важном, — сказала бабушка и остановилась, чтобы немного подумать. — Во всяком случае, теперь об этом говорят меньше, чем раньше. Может быть, потому что главное уже сказано. А может быть, в таких разговорах просто не видят смысла или не чувствуют себя вправе их заводить.
Вернер промолчал.
— У тебя есть спички? — спросила она.
Он зажег ей сигарету, и они повернули к дому.
Ветер так и не поднялся.
— Эта лодка не моя, — сказал он.
— Понимаю. Со свиной-то кожей. Ты одолжил ее?
— Просто взял, — ответил Вернер. — Взял лодку и удрал потихоньку. Очень неприятно, когда тебе шагу не дают ступить.
— Но тебе ведь всего семьдесят пять! Неужели ты не можешь делать то, что тебе хочется? — удивленно воскликнула она.
Вернер сказал:
— Это не так-то легко, нужно считаться с другими. Все-таки они за меня отвечают. А я в конце концов только путаюсь под ногами.
Бабушка остановилась. Подцепив палкой кусок мха, она воткнула его на место и пошла дальше.
— Иногда мне бывает очень горько, — продолжил Вернер. — Вот ты сказала, что человек не должен говорить о самом важном, а я сейчас именно это и делаю. Я сегодня все время говорю что-то не то.
Вечернее солнце окрасило море в желтый цвет, было по-прежнему тихо.
— Можно я покурю? — спросил он. Она ответила:
— Сделай одолжение, дорогой друг.
Вернер зажег маленькую сигару. Потом сказал:
— Сейчас так много говорят о хобби. Знаешь, что это такое — хобби?
— Знаю, у человека должно быть какое-то увлечение.
— Ну да, собирают всякие штуки, — продолжал Вернер. — По-моему, это глупо. Я бы хотел не собирать, а делать что-нибудь своими руками, понимаешь, но я не слишком-то ловок.
— Ты можешь что-нибудь выращивать.
— И ты туда же! — воскликнул Вернер. — Ты говоришь совсем как они: посади что-нибудь и наблюдай, как растет. Я бы, может, так и сделал, если бы они мне об этом не твердили.
— Тут ты совершенно прав, — сказала бабушка. — Нужно выбрать самому.
Они принесли его корзину и куртку и стали прощаться. Бабушка предложила рюмочку хереса на дорогу, но Вернер сознался, что этот напиток он никогда не любил и покупает его только потому, что он связан с их общими воспоминаниями, которые ему очень дороги.
