Увидев чудный образ твой, томим любовью страстной стал я,
Душой и сердцем слит с тобой, наверно, в день злосчастным стал я!
О, сколько я твердил тайком: «Мне б от тебя отвадить сердце!» —
Но день за днем сильней влеком к тебе, моей прекрасной, стал я.
«О, будь верна!» — я пал пред ней, она ж, меня вконец измучив,
Сказала: «Жертвой будь моей!» — и жертвою безгласной стал я.
Ты говоришь мне: «Кто ж, любя, таким безумьем прегрешает?» —
На все готов я для тебя: твоим — о, дар напрасный! — стал я.
Живой водою я владел, и кубок Джама был со мною —
О кравчий, нищенский удел терпеть, на все согласный стал я.
И не исходит стон немой, о Навои, из струн печальных,
Мой стон немой — совсем не мой: рабом тоски всечасной стал я.
Бездольный в рубище одет, и люб простой наряд ему,
А шитый золотом — о, нет! — не подойдет халат ему.
Кто в отрешенье пал во прах и головой на камень лег,
Что ложе в золотых шатрах и мишура палат ему!
Шах жаждет миром завладеть, дервиш бежит от мира прочь, —
Что шах дервишу! Сам заметь: о нет, он — не собрат ему.
От сути шахских дел-тревог дервиш заботою далек:
В величье власти что за прок, и будет ли он рад ему?
Прах отрешенья бедняку любезней шахского добра:
Свой век во прахе — не в шелку! — влачить — сей жребий свят ему.
Шах двинет рать со всех сторон, а бедняков не устрашит,
Но и один бедняцкий стон опасностью чреват ему.
Величью шаха дарят свет скитальцы праведной стези:
Они — как солнечный рассвет и просветляют взгляд ему.
И пусть навечно шаху дан его высокий жребий, — все ж
Дервишем стать, забыв свой сан, — превыше всех наград ему.
Хоть нет в умах других владык таких стремлений, добрый шах
Благих высот уже достиг, и люб такой уклад ему.
Порой в дервише шаха зришь, а в шахе суть дервиша есть, —
«Ты — видом шах, душой — дервиш», — так люди говорят ему.
Шах и дервиш покуда есть, да чтут они завет творца:
Служить дервишем — шаху честь, они ж — верны стократ ему.
Не от гордыни не умолк и нижет речи Навои:
Лишь милость шаха и свой долг так говорить велят ему.
О, мне бы крылья! Ввысь взлетев, летел бы вдаль, людей забыв,
Сгорели б крылья — побежал, подальше, прочь — пока я жив!
О, я покинул бы сей мир, и, пусть не дан мне дар Исы, —
Мне вместо крыльев — пыл души и одиноких дум порыв.
Увы, союз с людьми — тщета: я, пленник тысячи скорбей,
