— Мой дедушка тоже был банкиром, — запальчиво возразила я.
— Нет, он не был банкиром, банкиры сняли с него последнюю рубашку. Поверь, я прекрасно знаю всю эту историю. Чего же ему не хватало — ты хоть раз задавала себе подобный вопрос? Уж во всяком случае, ты вряд ли скажешь, что он был глуп или необразован.
Он махнул официанту, чтобы тот принес счет, и продолжил, все больше раздражаясь.
— Хорошо — ты получишь то, что хочешь. Но если выиграю я, а, надеюсь, так оно и будет, то уж я точно знаю, чего хочу. Ты станешь работать на меня.
— В качестве Галатеи, твоего прекрасного творения? — рассмеялась я, хотя на самом деле не находила в этом ничего забавного. Десять лет назад я сумела избежать такой участи. Но даже если мне суждено проиграть, я не намерена превращаться в послушную глину в руках Тора до скончания века.
— И на какой срок ты рассчитываешь? — спросила я. — Не будет же это продолжаться всю жизнь. Он на мгновение задумался.
— На один год и один день, — загадочно произнес он, глядя в сторону.
— «Сова и Киска»! — воскликнула я. — Как же, помню этот стишок: «Взяла меда немножко и денег в дорожку…»
— «Завернутых в пятифунтовый банкнот», — продолжил Тор, приятно удивленный.
— «И уплыли в поход на один день и год, под сиянием лунным — вперед и вперед», — закончила я.
— Вот видишь, каким бы солидным банкиром ты ни пыталась представить себя перед всем светом — все-таки еще помнишь выученные когда-то в детстве побасенки, моя милая Киска, — улыбнулся он. — Кто знает, — может, ты еще будешь рада тому, что проиграла наше пари.
— И не надейся, — отрезала я.
Но одно обстоятельство в нашем споре внушало Тору беспокойство. Для того, чтобы выполнить свою часть пари, ему необходим был помощник. Хотя он знал абсолютно все о компьютерах и очень много обо всем остальном, все-таки существовала область, в которой он был практически полным профаном.
— Мне нужен фотограф, — признался он, — причем очень хороший.
А я как раз была знакома с одним из лучших фотографов Нью-Йорка и согласилась познакомить его с Тором на следующее утро.
— Расскажи мне об этом твоем приятеле, — попросил он, усевшись в такси утром воскресного дня. — Он заслуживает доверия? Можем ли мы рассказать ему правду о своих планах?
— Во-первых, это не он, а она, и зовут ее Джорджиан Дамлих, — отвечала я. — Она — моя лучшая подруга, хотя мы не виделись уже несколько лет. Я голову даю на отсечение — она заслуживает любого доверия, а вот ты не должен верить ни одному сказанному ею слову.
