Рассудив, что на площади мне маячить незачем, я обошла ее кругом, отыскала нужную улицу и направилась в гостиницу. Можно было, конечно, уехать прямо сейчас, пока суматоха, вызванная известием о пришельцах, не улеглась; но от одной мысли о ночлеге под открытым небом, среди грязи и слякоти меня пробрала дрожь. Я решила, что до утра ничего не случится. Разминувшись на лестнице с каким-то нетрезвым субъектом, который бухал сапожищами вниз по скрипучим ступеням, я поднялась в свою комнату. Ужин в номер здесь не подавали, светиться в общем зале мне не хотелось, так что я перекусила копченой ножкой йупы, купленной утром, и, некоторое время помаявшись от скуки, легла спать — как и в предыдущие дни, в одежде.
Мысли об объявлении, впрочем, не давали мне покоя, и я долго ворочалась, прежде чем уснуть. Я запоздало удивилась грамотности Шайны — хотя горожане, в отличие от крестьян, умеют читать почти поголовно, к горожанкам это не относится: неграмотные попадаются даже среди привилегированных сословий, и некоторые даже кичатся этим — зачем, мол, мне разбирать какие-то буквы, если достаточно приказать слугам, и они сделают все, что надо. Что уж говорить о представительницах дна. Я вспомнила, как она предложила мне покровительство себе подобных, и презрительно фыркнула. Даже то, что она умеет читать, еще не дает ей права… Нет, она, конечно, от чистого сердца, но все равно, уж как-нибудь обойдусь без помощи воров и нищих.
В конце концов я заснула, но, должно быть, и во сне оставалась начеку, потому что скрипа верхних ступенек лестницы оказалось достаточно для того, чтобы я открыла глаза. Может быть, конечно, это поднимался припозднившийся постоялец, но я на всякий случай спустила ноги с кровати и натянула сапоги. В следующий миг в дверь загрохотали тяжелые кулаки:
— Именем закона, откройте!
Я метнулась к окну, отодвинула шпингалет и рванула ручку. Но набухшая от сырости рама даже не шелохнулась. Я ухватилась двумя руками и дернула еще несколько раз. Бесполезно! А в дверь уже колотили руками и ногами, засов с каждым ударом вздрагивал все сильнее. Тогда я схватила стул — к счастью", достаточно тяжелый — и в три удара вышибла им стекла вместе с внутренними деревянными перемычками.
Я вскочила на подоконник, бросила вниз сумку и шпагу, а потом прыгнула сама. Неудачный детский опыт прыжка с крыши так и не внушил мне страха перед высотой; правда, прыгать в плаще, не имея возможности взмахнуть крыльями, было все-таки неуютно. Я успела услышать, как за моей спиной с хрустом вылетел засов и распахнулась дверь, глухо бухнув об стену.
