– Даю справку, – устало произнес Меркулов, и мы с Грязновым насторожились: сейчас он скажет нам что-то очень важное. – В тысяча девятьсот восьмидесятом году Феликса Портнова короновали. В лагере.
– То есть он настоящий вор в законе, – уточнил Грязнов.
– Именно так, – кивнул Меркулов. – Вопросы еще есть или и так все понятно?
– Что ж вы сразу не сказали, гражданин начальник? – упрекнул я Костю.
– Да, – задумчиво проговорил Грязнов. – Воры, они и в Африке воры.
– Удивительно верное замечание, – согласился с ним я. – А в Америке они не просто воры – они… Погодите!
Меркулов и Грязнов с любопытством на меня уставились: что за мысль, мол, пришла в голову этому Турецкому?
– Погодите, – повторил я, глядя в одну точку.
Было в том, что я хотел сказать, что-то странно стройное, точное, выверенное. Но что – никак сформулировать не мог, и это меня мучило.
– Погодите, – как заведенный повторял я.
Грязнов, естественно, не выдержал.
– Да чего годить-то?! – рявкнул он. – Знакомых воров вспоминаешь?
Вроде глупость он сказал, а все сразу встало на свои места.
Ну конечно же.
– Итак, – сказал я с интонацией Меркулова. – В восьмидесятом Портнова коронуют. Так?
– Так, – согласился Меркулов.
– В восемьдесят втором умирает Брежнев, – продолжал я. – Так?
– При чем тут…
– Погоди, Костя, – прервал я своего начальника. – Ей-богу, я на полном серьезе. Итак, в восемьдесят третьем умирает Андропов, заступает Черненко – и умным людям становится ясно, что все летит в тартарары. Что-то висело в воздухе. Так? Логично?
– Саша…
– Через год воры Советского Союза решают вырвать Портнова из зоны. Они покупают кого-то, от кого зависит изменение приговора, выясняются новые обстоятельства старого дела, Портнов выходит из зоны.
– Что-то уж очень сложно, – с сомнением протянул Грязнов.
– Чем сложнее, тем проще, – упрямо стоял я на своем. – Зачем им Портнов? А?
– Ну и зачем?
Я сделал хитрое лицо:
– Много ли в Советском Союзе было воров в законе?
Кажется, я просто сразил их этим простым, казалось бы, вопросом.
И знаете, что сказал Грязнов? Он сказал:
– Погоди-ка…
– Стоп! – сказал я. – Это я первый просил годить. Итак! Воры освобождают Портнова. Вы спросите: зачем? Так ведь ответ на поверхности. Что сделал Портнов через несколько месяцев после своего освобождения?
– Эмигрировал! – хлопнул себя по лбу Грязнов. – Конечно!
– Точно, – подтвердил я. – Уехал за границу. Тогда как раз наши органы этим и занимались: сплавляли втихую нежелательные преступные элементы в эмиграцию. Пусть, мол, там бедокурят, нечего социалистическую Родину беспокоить. Езжай, друг, в Израиль или Америку и грабь там на здоровье, убивай, насилуй, химичь, сколько твоей душеньке угодно. Так что Портнову и наши могли помочь. Я имею в виду снятие судимости и прочее. И я не удивлюсь, если именно так все и было.
