В Паме e всякие там мороженые продукты. Перед кассой, в холодильниках для рыбы или мяса, e филе камбалы, рыбные палочки «Findus», ну и крабовые палочки тоже.
Еще в Паме e такие корзины с книгами по две тысячи, толстенные поваренные книги с большущими скидками, американские ужастики – опять же по две штуки.
В Паме, в том углу, где сладости, иногда стоит девушка – все зовет чего-нибудь попробовать или дарит пакетик молока, она такая хорошенькая, я ее помню; не надо, чтоб ее меняли, пусть всегда стоит, пусть рассказывает о своем, пусть раздает халявные пакетики, в том углу, где сладости, я хочу видеть ее каждый день, на том же месте, ну не ее, так хоть кого-то симпатичного и молодого.
В Паме завсегда e рыбный прилавок, а на нем – здоровенная отрубленная голова меч-рыбы – задрана мечом кверху, туда, откуда падает свет и льется музыка Дэвида Боуи или другая какая музыка, а чей-то голос все повторяет, что в Паме e «три за два» или новая формула «два за один», ну там паста или литр томатного соуса «Sarella», самый смак, когда его зальешь в луковую поджарку «Star» с травкой, морковочкой и сельдереем; это можно взять потом, а сейчас можно и «четыре за два» взять со спинкой тунца без всякого душка.
В Паме e очередь, особенно днем, тогда работает много касс, а в другое время народа по нулям, тогда в Паме клевее всего, белый свет еще светлее и белее, иди смотри, где там твой шоколад с орехами, e ли, не ли, если е, то чей, скэ стэ, хочешь – бери прямо сразу, до кассы, там сбоку тоже е, возле пакетиков с шоколадками, только мало, если уже там решишь, то выбирать не из чего, тут уж надо брать, что е, туда назад уже не вернуться, короче, выбора не.
2. Мой личный Пам
В Паме, куда я хожу, e горбун, который толкает по тридцать тележек чохом, раз, два – взяли, богатырь, в натуре, а тележки так змейкой по всему супермаркету разматываются, держать их по прямой впадло, а он упрется и толкает их между рядами.
Тут как-то я ему и говорю: эй, горбун, говорю, какого лешего ты подзаморочился на этой мутоте, глянь вокруг, сколько всего, брось ты эти запары, займись чем не то, жизнь идет, ты буксуешь, а жизнь идет, прикинь, давай уже, шевельни мозгой, пора, горбункель. Чую, я круче его и ботаю дальше.
Он бубнит, ты типа кто такой, тебе чего – больше всех, что ли, надо, больше всех, что ли, тебе.
Я, говорю, горбунок, в Пам притопал подзатариться, так что ты лучше отзынь, говорю, мне вон гальюнной наждачки надо, той, что ты себе коронки чистишь, потому как от тебя сплошной говнизм, и, слышь-ка, отлезь, говорю, горбушка, лучше по-хорошему отлезь, мне вон за камбалой уже пора.
